Перед папертью стоял блестящий, длинный черный автомобиль, у дверцы которого в строгой темной униформе держался водитель, в котором Мегрэ признал дворецкого Верну.
Неужели это семейство, чей родовой дом находился всего в четырехстах метрах отсюда, имело обыкновение приезжать на большую мессу на машине? Вполне вероятно. Чего доброго, это входило в кодекс их традиций.
Но нельзя было исключать и того, что сегодня они приехали на авто специально, дабы избежать контактов на улице с любопытствующим людом.
А вот и они, вовремя помянутые, выходят из собора; седовласый Юбер Верну на голову возвышался над всеми остальными. Он шел степенно, держа в руках шляпу.
Когда оказался наверху ступенек, Мегрэ признал в сопровождавших его по бокам лицах жену Верну, его свояченицу и невестку.
Толпа мгновенно и как-то незаметно раздвинулась перед ними. Нельзя было сказать, что они шли между шпалерами в прямом смысле этого слова, но все же вокруг семейства Верну образовалась некая пустота, и все взоры были устремлены именно на них.
Шофер приоткрыл дверцу. Сначала уселись женщины. Затем на переднем сиденье устроился Юбер Верну, и лимузин заскользил в направлении площади Вьет.
Брось кто-то из толпы в этот момент слово, сделай жест или просто вскрикни, и, может статься, народный гнев немедленно бы прорвался наружу. Происходи это в ином, нежели близ собора, месте, шансы, что такое могло случиться, были бы высокими. Лица собравшихся горожан ожесточились, и если в небесах развеялись все облака, то тут, на земле, воздух был перенасыщен беспокойством и тревогой.
Некоторые из толпы робко поприветствовали комиссара. Доверяли ли они еще ему? Во всяком случае внимательно проследили, как он, в свою очередь, поднялся по улице — с неизменной трубкой в зубах и округлившимися плечами.
Обогнув площадь Вьет, Мегрэ ступил на улицу Рабле. Напротив дома Верну, на тротуаре, опять стояли два молодых, не достигших двадцати лет, парня. На этот раз они не носили повязок, а в руках не держали дубинок.
По всей видимости, этими аксессуарами снабжались только ночные патрули. И тем не менее оба они находились при исполнении служебных обязанностей, чем несказанно гордились.
Один из наблюдателей приподнял каскетку, когда Мегрэ проходил мимо поста, второй не шелохнулся.
На ступенях Дворца правосудия, двери которого были наглухо закрыты, живописно расположились шесть-семь журналистов, в том числе и Ломель, сидевший рядом со своими фотоаппаратами.
— Думаете, они вам откроют? — набросился он на Мегрэ. — А новость знаете?
— Что за новость?