— Она будет недовольна.
Мегрэ прикинул, что мадам Шабо должно быть сейчас не меньше семидесяти восьми лет. В глубине души он сожалел, что пришел сюда. Тем не менее послушно пристроил утяжеленное впитавшейся влагой пальто на старинную вешалку и проследовал за Жюльеном в его кабинет, в то время как Роза, которой самой уже перевалило за шестьдесят, ожидала распоряжений.
— Что будешь пить? Выдержанный коньяк?
— Как тебе угодно.
Роза, с лету угадав безмолвное указание патрона, вышла. Со времени последнего посещения запах в доме остался прежним — запах добротного, хорошо ухоженного жилья, где отменно готовят, а паркет тщательно натирают, и это была еще одна деталь, которой завидовал когда-то Мегрэ.
Он готов был поклясться, что и из мебели ничего с тех давних пор не передвигали.
— Садись. Рад тебя видеть…
Его так и подмывало заверить Шабо, что и над тем время не властно. Он узнавал привычные черты, характерную мимику. Но каждый из них старел не на глазах другого, поэтому Мегрэ плохо представлял, что делают с человеком годы. Тем не менее в облике Шабо он подметил никогда раньше не бросавшуюся ему в глаза тусклость, неуверенность в себе, легкую вялость.
Были ли они всегда у того? Может, просто ускользнули в свое время от внимания Мегрэ?
— Сигару?
Целая горка коробок громоздилась на камине.
— По-прежнему верен трубке.
— Ах, верно. Совсем позабыл. А я вот уже двенадцать лет, как бросил курить.
— Врач запретил?
— Нет. В один прекрасный день сам себе сказал, что пускать дым — глупая затея и…
Вошла Роза с подносом, на котором стояла бутылка, покрытая легким слоем пыли винного погребка, и всего одна пузатая хрустальная рюмка.
— Да ты и не пьешь более?
— Перестал тогда же. Лишь позволяю себе немного вина, разбавленного водой, в обед. А ты ничуть не изменился.
— Ты так считаешь?
— Выглядишь отменно здоровым. Твой визит — истинное удовольствие для меня.
Почему же взгляд у него при этих словах был не совсем искренним?
— Ты так часто обещал навестить меня, отказываясь в последнюю минуту, что я, признаться, уж и не слишком-то и рассчитывал увидеться.
— Как видишь, всякое бывает!
— Как супруга?
— Отлично.
— Она не поехала с тобой на конгресс?
— Не переносит их.
— А он прошел нормально?
— Пили много, говорили не переставая, то и дело что-нибудь ели.
— А меня, знаешь, все меньше и меньше тянет в дорогу.
Жюльен понизил голос, ибо на верхнем этаже послышались шаги.
— С матушкой стало нелегко. Но не могу же я оставить ее одну.
— Она, как и прежде, крепка телом и духом?
— Без перемен. Чуточку село зрение. Расстраивается, что не в состоянии теперь вдеть нитку в игольное ушко, но упрямо не желает носить очки.