– Де-душ-ка… – едва смогла выговорить, содрогаясь от рыданий, Василиса. – По-ми-ра-ет… В сарае… У господ… Без меня, без меня, господи!!!
Кое-как, путём долгих уговоров и утешений, удалось выяснить следующее. Старик Евсеич, после того как внучку продали Закатовым, слёг и больше не вставал. Всю зиму Васёне удавалось лишь отрывками узнавать сведения о дедушке. Ей передавали, что Евсеич болеет, не поднимается с лежанки. Самым ужасным был день, когда Васёна узнала о том, что садовые работы у Агариных производились силами дворовых девок: старик не смог подняться даже к своим любимым розам.
– Коли такое… Коли даже розы черенковать не встал… Стало быть, вовсе дело худо! – заикаясь и всхлипывая, рассказывала Василиса. – И у меня всё сердце изорвалось… Ночами спать не могла, всё думала, думала… Как он там, без меня-то, родненький мой… И ведь знает, что мне у вас хорошо… И что барину молодому меня не взять… И что господа добрые, пошли вам Бог… Видать, не помогло, раз помирает!
– Так вот в чём дело… – задумчиво сказала Настя, глядя через согнутую спину девки на алую, гаснущую полосу заката. – Вот зачем тебя к Агариным на двор носило. Ты хотела повидаться с дедом?
– Простите, барыня, меня, грешную… Прикажите наказать, виновата… Только сил не было совсем… У меня ведь во всём свете никого, кроме дедушки! Он меня вырастил, научил всему, обижать не давал… Если бы не молодой барин… Простите меня, барыня…
– Ну, так ты увиделась нынче с дедом?
– Какое… Побоялась… Вчера только и смогла что к сарайке подобраться, к окошку… Там мальвы растут, меня не видать было… – Василиса с новыми силами залилась слезами. – Барыня, он там лежит… На лежаночке, где завсегда спал… Исхудал, родимый, в чём только душа осталась… Я шепчу, зову: «Дедушка, родной!» А он и не слышит… Так и ушла, не докричавшись… И сегодня то же самое… Ой, барыня, миленькая, смерть моя пришла!
– Дура! – свирепо объявила Дунька, которая ползала вокруг на четвереньках и тщательно собирала рассыпавшиеся клубни георгин. – Могла бы и не хорониться по кустам! А как есть сказать, что с дедом повидаться хочешь! Мы с барыней чего получше придумали бы!
– И то правда. – Настя по-прежнему смотрела в темнеющее небо, сдвинув брови и о чём-то напряжённо размышляя. Её лицо стало напряжённым и почти жестоким. Василиса, всмотревшись в него, невольно подалась в сторону. Но Дунька, найдя в мокрой от росы траве её руку, ободряюще пожала её и шепнула:
– Идём-ка, дурёха, в дрожки… Пора и домой. Барыня, извольте подняться, от травы застудитесь! Поздно уж, поедем!