– Эй, мужики! Хватит прикидываться, подымайтесь! Четвёртый десяток на свете живу, а такого храпа отродясь не слыхала!
С нар немедленно одна за другой начали подниматься лохматые головы. На растерянную Устинью со всех сторон уставились улыбающиеся рожи.
– Ну, и слава богу! – объявил Петька Кочерга, почёсывая затылок. – А то уж и впрямь осипли храпеть! Ты, Ефимка, вот что… В другой раз надумаешь с завода тикать – уходи навовсе, а не просто погулять. Потому – нечестно это! Об обчестве думать надо!
– Вам-то какое дело, дьяволы? – мрачно спросил Ефим.
– Как «какое»?! – возмутился Кочерга. – Мы с робятами уж и жеребьёвку кидали, кому на Усте Даниловне жениться! Нешто даром доброй бабе пропадать?
– Господи, и не совестно тебе?.. – простонала Устинья.
– …так ведь нет, назад тебя черти принесли, незадача экая! – гнул своё Петька. – Могла бы та росомаха и догрызть тебя! Видать, невкусным показался…
– Ты ей в другой раз приплати, – посоветовал Ефим. И тут же забыл про всё на свете, потому что Устинья снова расплакалась, бессильно прислонившись к стене.
Антип пришёл в лазарет неделю спустя. Ефим давно был на ногах и вовсю просился на работу: «Осточертели уже стены эти! Чего валяться попусту?» Однако Иверзнев и слушать ничего не хотел:
– Рано тебе ещё, болван! Что толку будет, если откроются раны и ты опять загремишь сюда? Заняться нечем? Вон, печь побели! Устинье уже места нет для записей!
– Скажите, какой дьячок выискался… Пишет она… – пробурчал Ефим, но послушался. Развёл в ведре известь с белой глиной, нашёл мочало, намотал на палку. Старая побелка в одном месте пошла трещинами. Ефим решил, что сначала хорошо бы её отбить. За этим занятием и застал его солдат-караульный.
– Силин! Годи печку колотить, там до тебя брат пришёл!
– Антип?.. – Ефим выпрямился. Медленно смахнул с волос известковую пыль. – Ну, добро. Выйду сейчас.
– Только ты смотри у меня! – обеспокоенно предупредил солдат. – Коли метелить друг дружку вздумаете, так я враз начальство кликну! Потому не положено!
– С чего метелить-то? – усмехнулся Ефим. – Не боись. Не будет ничего.
Солдат посмотрел недоверчиво, но промолчал. Ефим вытер руки о мочало и вышел из лазарета.
Антип сидел у стены на сваленных брёвнах, что-то вертел в руках. Когда брат подошёл и сел рядом, он не поднял головы. Ефим присмотрелся. В пальцах Антипа был забавный козёл, сплетённый из липового лыка, – с высунутым языком и рожками на лбу.
– Для кого мастачишь?
– Да так… Дитям брошу в бабьем остроге. Рады будут.
– Угу… Где был-то до сих пор?
– Глину ходил смотрел с мастером новым. При тебе ж ещё он прибыл. Наш, русский. Инженер Лазарев, Василь Петрович.