– Ревизоров не боитесь? – с интересом спросил Михаил. Брагин только усмехнулся.
– Что ж, Михаил Николаевич… Коль вам нечем более себя занять – прошу в лазарет. Но предупреждаю – это не московская больница. Действительно – грязно, вонюче и вшиво.
– Сделаем лучше.
– Мда?.. Ну, бог в помощь. Денег, однако, не дам. Я не вор и прибылей по карманам не прячу. Но и отдавать их на пустяки тоже не намерен. У меня своё начальство, всё хозяйство подотчётное и…
– Никаких денег и не надо. Нужно только, если не пожалеете, несколько баб – отмыть лазарет хорошенько и в дальнейшем поддерживать чистоту. Всё остальное я налажу сам. Я хотел вас попросить, если возможно, ещё об одном одолжении. От моей квартиры до завода идти довольно долго… нельзя ли мне при лазарете какую-нибудь комнатёнку занять? Я неприхотлив, мне много места не надо. Просто чтобы не тратить время на ненужную беготню по утрам и вечерам.
– Да чем же вам отец Порфирий не угодил?! – непритворно изумился Брагин. – Уж, казалось бы, так рад был, что учёный человек из столицы у него поселился! Матушка его в восторге, поповны – те и вовсе… Ведь в экий цветник вы попали, Михаил Николаевич! Шесть девиц – и все на выданье! Даже весьма на выданье…
Брагин говорил абсолютно серьёзно, но в его тёмных глазах скакали весёлые искорки. Михаил улыбнулся в ответ – слегка смущённо.
– Я это тоже успел заметить. По-моему, я только шуму лишнего наделал в почтенном семействе, а я… мне… Удобнее было бы просто находиться постоянно при лазарете. Вот и всё.
– Ну, как знаете. Место найдётся. Однако странный вы молодой человек… – Тёмные глаза испытующе взглянули на Иверзнева из-под тяжёлых век. Тот посмотрел в ответ спокойно и прямо, чуть улыбнулся. Брагин, в очередной раз пожав плечами, вернулся за свой стол, сел (дубовый стул сердито скрипнул) и положил на зелёное сукно огромные руки со сбитыми костяшками пальцев.
– Ну что же… воля ваша. Квартиру вам подготовят быстро. Сможете хоть завтра переехать. Прежних фельдшеров, однако, оставьте. Они, конечно, выпивохи, но в здешнем народце поболе вашего разбираются. Думается, полезны будут.
– Как вам угодно. Я и не собирался никого гнать.
– Скажите, Михаил Николаевич… Вы ведь с отличием курс должны были окончить?
– Должен был, – с едва заметной иронией в голосе ответил Михаил.
– В таком случае и я хотел бы просить у вас одолжения.
– Разумеется, всё, что смогу.
– У меня, видите ли, дети… Дочь в Иркутске в пансионе обучается, а Алёша здесь, при мне… И не могу никуда его отправить, поскольку болен сынок мой. Летом-то, слава богу, ничего, а как к зиме дело – просто с ног валится! Обмороки какие-то, голова кружится… Показывал докторам в Иркутске, говорят – болезнь сердца. А Алёшке всего-то десять лет! Я в эти годы не знал, где оно, это сердце, и находится в организме! Началось у него, однако, недавно, три года назад… После смерти супруги моей. Очень он мать любил… – Брагин говорил медленно, словно с трудом выбирая слова. Его лоб перерезала глубокая складка. – Так вот я хотел бы попросить вас, господин Иверзнев, – не изволите ли вы Алёшку осмотреть?