– Жив?
– Кто?
– Отец твой, говорю, жив? А то ты все мать поминаешь, а про отца молчишь.
Вострецов опустил голову.
– Умер отец. В тридцать девятом. За полгода до этого его по доносу в НКВД забрали, обвинили во вредительстве. Он ведь на заводе инженером работал. Неделю в застенках просидел, потом его оправдали и отпустили. Вышел оттуда постаревший лет на десять. На заводе к отцу после этого случая стали относиться с недоверием. Тогда мы из Москвы опять в Ярославль перебрались. От пережитого у него сердце начало болеть, на работе приступ случился, врачи спасти не смогли. Мы с сестрой Галей долго переживали, а мама с той поры в церковь ходить стала и меня приобщить пыталась… У нее ведь тоже здоровье плохое… В то время она меня научила нескольким молитвам и крестик дала, когда я в армию уходил…
– Моего батю тоже один раз забирали. Он на парторга с кулаками кинулся за то, что тот попрекнул его службой у белогвардейцев. Только он у белых недолго был, понял, на чьей стороне правда, и перешел к красным. У Буденного в Первой конной армии служил, Перекоп штурмовал, с белополяками воевал, за храбрость от самого командарма Семена Михайловича благодарность не раз имел. Поэтому и возмутился. Отцовы друзья-сослуживцы и родственники помогли это дело замять…
– Выходит, повезло нашим отцам. Могло быть хуже.
– Выходит, что повезло. Разобраться сложно, кто не виновен, а кто враг советской власти. Жизнь штука не простая. Тогда отцу повезло, а как он сейчас и где? Где мама, сестра, братишка? Они ведь теперь на оккупированной территории оказались. Знаю одно, батя у меня с характером, он немца над собой терпеть не станет…
Селиванов остановился, достал кисет, свернул самокрутку. Из подворотни выбежала черно-белая, средних размеров собака с лохматой мордой, подбежала к ногам Николая, хрипло взахлеб залаяла. Селиванов примял кончик самокрутки, положил в карман, опираясь на трость, медленно присел.
– Ты чего это ругаешься? Мы люди хорошие, тебя не обидим.
Пес перестал лаять, завилял хвостом. Селиванов протянул руку к собаке.
– Ну, вот и хорошо. Иди ко мне.
Пес подошел, лизнул ладонь. Николай погладил лобастую голову собаки, почесал за ушами. Гришка улыбнулся.
– Любят тебя собаки.
– А тебя вот не особо привечают. Когда ты за цветами для Маши полез, они тебя неласково встретили.
– Это верно.
Селиванов почесал собаке грудь, встал.
– Я с детства собак люблю, и они меня тоже. Когда война началась, к нам пес прибился, охотничьей породы, за мной хвостом ходил. Команды понимал, выстрелов не боялся… Во время боя в него осколок попал… У меня на руках умер… Перед смертью на меня смотрит, а в глазах слезы… Потом будто оледенели глаза…