– Скучаешь по дому?
– А то… Ты знаешь, как там у нас красиво. Если в живых останемся, приедешь в гости, я тебе покажу, какие у нас места, какой город…
Разговор закончили у входа в кремль. После передачи пакета в штаб направились к дому, где жил брат Маши. Здесь Гришка договорился с ней встретиться во время прошлого увольнения, но Маши в доме не оказалось. Дверь открыл ее брат, крепыш среднего роста в мятой тельняшке и брюках клеш, заправленных в ношеные кирзовые сапоги. Со слов Маши, Борис был ровесником Селиванова, но опухшее, заросшее густой щетиной лицо делало его гораздо старше. Мотнув нечесаной русоволосой головой, Борис вперил затуманенный хмельной взор в гостей.
– Чего надо?
Густая струя перегара обдала Гришку и Николая. Гришка брезгливо отвернулся.
– Мы к Маше.
Борис растер ладонью лицо, сглотнул слюну, вяло спросил:
– К какой Маше?
– К вашей сестре, Маше Смирновой.
– А-а, к Машке. Жених, значит. Здорово. – Борис протянул левую руку. Гришка заметил, что правый рукав тельняшки завязан узлом у предплечья. – Извините, братишки, что левой рукой здороваюсь, правую немец подлючий в Севастополе отстрелил, якорь ему в дышло… Меня Борисом зовут, а вас?
Гришка и Николай поздоровались, назвали имена.
– Ну, коли так, заходите. Машка утром забегала, сказала, что задержится, раненых много привезли. Так что придется вам, служивые, ее здесь подождать.
Селиванов и Вострецов вошли. Воздух в помещении был спертым, пахло сыростью и спиртным. Жилье Бориса оказалось небольшим: длинная узкая комната больше походила на коридор и являлась одновременно и прихожей и кухней, дверь из нее вела в маленькую спальню, обстановку которой составляли железная кровать, тумбочка, старый стул и занавески на окнах. Борис указал на прибитую к стене вешалку у двери, потом на стол.
– Раздевайтесь, братишки, и присаживайтесь к столу. Думается мне, ждать Машуху вам долго придется.
Николай первым снял шинель, повесил на вешалку.
– Раздевайся, Гришка, от приглашения отказываться неприлично.
Селиванов хотел снять сапоги, но Борис его остановил.
– Не снимай. Так заходи. Грязно у меня в комнатах. Вчера с родственничком, Арсентием, в карты, в «козла» играли, ну и приложились изрядно к спиртному. Я пьяный домой пришел, натоптал… В сапогах и уснул, кошки-матрешки. Так что давай, ребята, сразу к столу.
Николай и Гришка прошли к столу, сели. Борис достал из буфета стакан, чайную фарфоровую чашку и железную кружку. Следом за посудой из недр буфета на стол перекочевали кусок ржаного хлеба, луковица, две картофелины «в мундире», три воблы и завернутая в газету ржавая селедка. Борис кивнул на угощение.