Разведчики попрыгали на месте, но ни единого звука, кроме чавканья грязи под ногами, не раздалось.
– Молодцы, хлопцы, хорошо упаковались. – Ковальчук протянул старшине ладонь. – Маршрут определен, задание понятно. Так что действуй, Тимофей Дмитрич.
– Ладно. Бывай командир. Не поминай лихом. – Афанасьев пожал Ковальчуку руку и шагнул в ночь. За ним последовали остальные. Ковальчук сжал зубы, он не знал, вернутся разведчики с задания или нет, уже не раз ему приходилось провожать молодых ребят на задание, но не всегда возвращались все…
* * *
Разведчикам повезло. По ничейной земле ползли в полной тишине: ни выстрелов, ни осветительных ракет, ни окликов. Трудности начались, когда достигли низинки. Здесь оставили трех бойцов, приданных Ковальчуком в помощь разведгруппе. Они должны были прикрыть их в случае отхода. Дальше ползли всемером. Первым Афанасьев, за ним Селиванов, следом Кузенбаев, Файзуллин и калмык Манджиев. Гришка и Магомедов ползли последними. Дождик перестал идти, но ветер стал холоднее. Ползли в грязи и воде. Засады в низинке не было, но солдаты вермахта все же осторожничали. Когда группа оказалась у одной из воронок, немцы пустили осветительную ракету. Разведчики уткнулись в грязевую жижу, замерли. Когда ракета погасла, подняли головы. Магомедов утер лицо, выплюнул изо рта грязную воду, со злостью, почти беззвучно прошептал:
– Ух, шайтан!
Афанасьев знаками указал на воронку. Разведчики заползли в наполненную наполовину водой яму. Вовремя. Немцы пустили вторую ракету. Не обнаружив в низине ничего подозрительного, успокоились. Пока ракета не погасла, разведчики сидели в воронке. Такое времяпровождение было неприятным. Гришка чувствовал, как влага пропитывает ватные штаны, холодеют ноги и живот, но приходилось терпеть. Наконец Афанасьев подал команду двигаться вперед. Движение согрело, стало теплее, прошла дрожь. Миновали низинку, выждали несколько минут, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в звуки ночи. Справа прозвучал одиночный выстрел, скорее всего, кто-то из часовых стрельнул для острастки. Подождали еще. Чутье Афанасьева не подвело – мимо, метрах в пятидесяти от разведчиков, проехал конный дозор. Когда кавалеристы удалились, Афанасьев подал сигнал. Пора. Старшина уводил группу вперед и влево, правее могли быть мины, и ему это было известно. Несколько десятков метров – и они в тылу противника. Теперь можно было передвигаться перебежками. Дальше шли след в след. Не успели сделать и трехсот шагов, как впереди послышались голоса. Снова пришлось залечь. Разговаривали на немецком. Афанасьев повернулся к Селиванову, шепотом произнес: