В голове синий туман, перед глазами все мерцает и плывет. Сейчас хоть бревном назови – соглашусь.
Тенадруин покачал головой:
– Нет, все не то…
Он устремил взгляд в окно, где мелькают цветные птички, и застыл. Показалось, время остановилось и превратилось в тягучую вязкую массу, из которой нет спасения. Уже смирилась с безвольным расслаблением, когда он вскинул палец и сказал:
– Вот что. Властью, данной солнечным источником, нарекаю тебя Каонэль – чужестранка.
– Каонэль, чужестранка, – повторила я, как зачарованная.
Казначей довольно прищурился, сиреневые одежды с шелестом всколыхнулись и медленно опали. Высокородный развернулся, с достоинством пересек комнату. Возле стола он строго зыркнул на лопатку, которая имела неосторожность пролететь перед лицом, и медленно опустился в кресло.
Я тряхнула головой, оцепенение слетело, как шелковая вуаль. Пришлось посчитать до десяти, изгоняя из тела позорную дрожь, которая возникла от простого взгляда.
Сделала несколько шагов назад и уперлась в колонну. Мысли ползают полудохлыми муравьями, в голове словно древесный пух, Тенадруин хитро щурится и поглядывает на сына.
Тот облокотился на выступ в стене, вертит в руке цветной камешек и с интересом наблюдает. Несколько секунд будто решал, стоит ли продолжать возиться со мной, затем оторвался от стены и швырнул камень в сторону.
Серебристая лопатка моментально подхватила драгоценность и бережно опустила на рубиновую горку. Белокожий подошел к казначею, оперся рукой на мраморную столешницу и пробарабанил пальцами.
– Так что делать с миледи Каонэль? – спросил он неуверенно.
Тенадруин откинулся на спинку кресла, взгляд поднялся к стайке лопаток, он закинул ногу на ногу.
– Полагаю, все уже знают о ее прибытии, – ответил он равнодушно. – Если не представим королю, воспримет как неуважение. А нам неприятности не нужны.
Лисгард провел пальцем по гладкому мрамору, затем растер невидимую пыль между подушечками.
– Да? – бросил он невесело. – Он спросит, откуда взялась и зачем?
Казначей отмахнулся, поправляя сиреневые складки одежды.
– Он король. Пускай сам выясняет.
Тенадруин обернулся, взгляд холодный и цепкий, я невольно вздрогнула, но тут же пообещала себе больше не трусить перед этим таинственным белокожим. И не терять контроль.
Его губы искривились в обезоруживающей улыбке, ровный ряд зубов сверкнул в свете адуляров.
– Дитя, – сказал Тенадруин мягко, – тебе стоит привести себя в порядок. Нехорошо разгуливать по городу в одной набедренной повязке, и… что это вообще такое?
Он кивнул на тряпку, которая стягивает мне грудь.