Всю дорогу молчали. Только уже под конец Коля, не поднимая головы, обронил:
— Говорил тебе не связываться! Что теперь будет?
Петька думал об этом и сам. Боевой запал уже прошел. И стало ясно, что ничего героического в драке не было. Болела каждая жилка, в ухе звенело, будто там поселился комар, царапины на лице горели. А что могло ждать в лагере? Следы от ногтей на лице ведь не сотрешь и не замажешь. Любопытные мальчишки сразу начнут допытываться, что да как, девчонки побегут к вожатой. Не промолчит, конечно, и Митька. Он небось уже теперь дома, уткнулся в материн подол и жалуется.
Да! Куда ни кинь, получался клин. Хорошая взбучка была обеспечена. Могли, чего доброго, отправить к домой. Что же касается отлучек в тихий час, то на них приходилось ставить крест и вовсе. И это было, пожалуй, самое обидное.
О горечи душевных терзаний, чрезвычайном судилище и ненароком заработанной морковке
К подъему Петька, разумеется, опоздал. Когда перебрался через Кедровку, пионеры уже строились.
— В кино! В кино! — радостно приплясывали девчонки.
— У-у, чтоб вам пусто было! Не могли уж поспать как следует, — пытаясь незаметно проскользнуть мимо вожатой, пробормотал Петька.
Самое разумное было бы пробраться на школьный чердак или в сарай и просидеть там до сумерек. Но это не удалось.
— Нет, нет, Луковкин! Не ловчи. Из этого ничего не выйдет, — раздался голос Веры. — Сейчас же иди сюда.
Волей-неволей пришлось стать перед товарищами. Увидев, как исполосованы его лоб и щеки, мальчишки и девчонки сразу притихли. Вожатая же отчитывать не торопилась. Окинула беглеца внимательным взглядом, тряхнула косой и только потом строго спросила:
— Значит, на дисциплину тебе наплевать? Да?
Петька, насупившись, угрюмо молчал. Что можно было ответить на такой вопрос?
Вера подождали, прошлась вдоль строя.
— Что же молчишь? Моего авторитета для тебя, значит, недостаточно? Хорошо. Если не хочешь говорить с вожатой, я умываю руки. Будешь объясняться с другими.
На первых порах такой оборот дела обрадовал. Каждому ведь известно: если человека не наказали под горячую руку, можно надеяться, что скандал потихоньку замнется. Но вспыхнувшая было надежда оказалась напрасной. Пока механик налаживал киноаппарат да возился с лентами, Алешка Морозов рассказал, что в школу прибегала какая-то возмущенная тетка. О чем она говорила с вожатой, пионеры не знали, но Вера очень расстроилась и даже всплакнула. Потом она расспрашивала мальчишек о Луковкине и, конечно, догадалась, что он вылез в окно.
Да! Никакого выхода, кажется, не было. Если вожатая не сочла нужным дать взбучку немедленно, значит, она придумала какую-то каверзу и приберегает ее, чтобы нанести удар покрепче. Сразу припомнилось предупреждение: «Будешь объясняться с другими»… Уж не тут ли зарыта собака? С кем это можно говорить с другим? Неужели повезут в район? А что, если возьмут и вызовут в лагерь отца?