Коломенский посад, 1615 год
С появлением в Коломне Федора Рожнова в горестной жизни узницы наступил некий просвет, долгожданное облегчение. Из жалкой каморки на самом верху башни ее перевели в оружейную – достаточно просторное и не слишком темное помещение. Боевой припас Рожнов велел снести вниз, в караулку. Пища узницы тоже стала заметно лучше, а иногда Алена добавляла к рациону узницы коломенские сласти, подарок Гриши Пастильникова. Сама Алена теперь, почитай, каждый день была при Марине, в монастырь почти не возвращалась. Служанка спала тут же, на деревянном топчане, на соломенном тюфячке, ничуть не стесняясь неудобством. Иногда Алена навещала мать игуменью, жадную до новостей из башни. Но игуменье и монастырским сестрам девушка рассказывала только то, что никак не могло навредить Марине. Мол, молится горемычная днями и ночами напролет, молитвы свои латинские читает али плачет. А о чем несчастная ляшка думает – бог весть…
Грише Пастильникову Аленка в лавке его шепотом, таясь, рассказывала иное. Говорила, что сотник Рожнов на узницу заглядываться стал. В оружейку к Марии Юрьевне часто заходит, разговоры долгие ведет, а ее, Алену, вон выставляет, чтобы бесед их тайных не слушала. А после тех бесед сотник словно сам не в себе – задумчивый такой да грустный. Сядет у себя в караулке, голову рукой подопрет да в одну точку смотрит. Товарищи перед ним кружку с медовухой или брагой хмельной поставят, так он ее выпьет и опять думает… А о чем думает – бог весть!
Полусотник Иван Воейков Алене так сказал: «Видно, Маринка твоя нашего сотника околдовала… Смурной он стал какой-то… А раньше веселый мужик был. Перед бражкой не сидел в затмении… Все вы, бабы, – колдуньи! Одна напасть от вас!» И после этих слов он Алену пониже спины пятерней и ухватил. Так она стукнула его тряпкой по морде наглой да убежала от греха подальше!
– Ишь ты, разошелся полусотник, скотина этакая! – осерчал Григорий да как вдарит кулаком по прилавку. Громко вдарил, Алену в краску вогнал. Она Гришу угомонить хотела, да он не послушался – сердился все да кричал. Ну точно дитя малое!
– Я вот подговорю дружков-приятелей, так мы энтого Воейкова враз подкараулим, когда из кремля в город пойдет, к рядам торговым! – грозился Пастильников. – В темном уголке подкараулим да березовой-то кашей и накормим, чтобы к честным девицам с ласками своими погаными не лез!