– Ничего не думаю, болит все.
– Ну, если болит все, значит, Марина права. Прыгай в бочку с холодной водой, потом рассолом лечиться будешь, поэт ты мой.
К полудню, восстановив отношения с собственным организмом, отправился в компании Александра провожать Таню. Они с Мариной стояли на автобусной остановке, у Таниных ног притулилась небольшая сумка. Они радостно замахали нам. Чувство неловкости, вызванное мешаниной эмоций от нереализованных мужских амбиций, неловкого обращения с обнаженным телом едва знакомой девушки и нелепыми хмельными танцами с падениями мордой в рожь, развеялось благодаря непринужденному веселью, вызванному нашим появлением.
Легкий поцелуй и касание тел, превратившихся на миг в одно, изменили представления о прошедшей ночи и наполнили предвкушением будущих ночей. Мы обменялись телефонами, и маленький голубой автобус, кряхтя, пополз в горку, увозя ощущение тепла, которое может подарить только женщина.
Улица большого города. Время около полудня. Воздух пропитан вибрацией праздника. Люди приветливы, доброжелательны, танцуют, пьют пиво, закусывают ароматными сосисками. Летают шары, уличные продавцы предлагают различных размеров и форм кусочки бетона, объясняя, что раньше те составляли могучую стену, разделявшую единый немецкий народ на две противоборствующие части. Прячу осколок в кармане, иду по улице. Внимание привлекают громкие крики со второго этажа, сидящие в проеме окна люди приглашают присоединиться. На дверях табличка, утверждающая, что проход только по пропускам, но дверь не закрыта, стены невзрачно-серые. Поднимаюсь по лестнице, просторная комната забита людьми, сидят на стульях, столах – везде, где можно. Стены увешены сводками, таблицами, распоряжениями. Лежащие на столах бумаги подхватывает сквозняк и плавно кружит.
Подходит девушка. Черные прямые волосы касаются воротника плаща. Что-то спрашивает по-немецки, прошу повторить вопрос по-английски.
– Думала, вы немец, хотела объяснить, что это бывшая резиденция «Штази». Мы пьём пиво, оно здесь действует как-то по-особенному, хочется еще больше свободы. Простите, даже не спросила, как вас зовут, откуда вы.
– Владимир. Я из России.
Она удивилась, улыбнулась и махнула кому-то рукой. Подошел мужчина лет тридцати, небольшие залысины у висков, вьющиеся волосы, взгляд открытый, глаза серые. Девушка представила меня:
– Владимир, из России. Это мой друг Берн, – она положила руку ему на плечо, – а я Марион. Мы живем в Восточном Берлине.
Друзья моих новых знакомых шумной компанией выкатились на улицу, приглашая нас присоединиться.