Звонок, начинается первое действие. В фойе купил программку. Фамилии актеров и режиссера отсутствуют, спектакль «Он и Она» состоит из четырех действий, идет каждую неделю, содержание и действующие лица постоянно меняются. Авторы проекта на вечную тему предлагают пережить эпизоды жизни неизвестных мужчин и женщин вместе с неизвестными актерами и неизвестным режиссером.
На сцене силуэты мужчины и женщины. Луч прожектора выхватывает фигуру человека в шляпе и плаще, лица не видно, голос приходит словно со дна колодца, слова достаются вместе с ведром воды, скрипит цепь, наматываясь на бревно.
– Я художник. Хочу дописать то, чего, на первый взгляд, не видно, то, что возникло раньше. Например, стены тут красные, нет, скорее, бордовые. Занавески желтые, плотные, почти цвета золота.
Художник медленно проводит ладонью по поверхности стены, поворачивается к окну.
– И свет, направленный луч струится. Он теплый, он ничей, он свободный, оторванный от родителей, немного наивный.
Он посмотрел на женщину, легкая полоска света пробежала по ее силуэту, и продолжил монотонно скрипеть:
– И отражение черно-белое, платье черное, тело белое, извилистая бесконечность волос, черных, да, жгуче черных. И глаза. За отражением, далеко, очень далеко, печаль, тень и водяные разводы.
Произнеся эти слова, художник подошел к краю сцены, приоткрыв свое немолодое лицо, разделенное пополам внушительным с горбинкой носом, и продолжил убаюкивающим голосом:
– Вы чувствуете воцарившееся молчание. Оно как расстояние между сказанным и несказанным, пауза с многоточиями. Кто-то остался с ощущением недосказанности, а кто-то с переизбытком сказанного. После крика упала пустота, как остановка, как черная дыра, готовая поглотить нарождающиеся попытки движения от мысли к слову. Она вдохнула и затаила дыхание на острове красноречия, а он выдохнул – и остался в пустыне молчания. Их переживания не становятся прошлым, они цепляются за несуществующее будущее и мучают настоящее. Отрицательные эмоции ищут в прошлом родственные души, иначе погибнут. Извлекают на свет мрачные образы, с готовностью оживающие, выпрыгивающие из сундуков памяти, примеряя потрепанные наряды былых обид. В объятиях горячих чувств они преображаются, наполняются собственной значимостью, как вампиры кровью, и рады служить без почестей и наград.
Художник развернулся и направился к мужчине. Бросил на него оценивающий взгляд и обратился к зрителям:
– Он молчит. На фоне трепетной тишины нас ждет голос с хрипотцой, не самый молодой, пожалуй, вкрадчивый и точно чужой. Худой, нестрашный, с сединой. Уверенность и обстоятельность позволяют полагать, что Он не случайный гость, и эта ночь его по праву.