Но прежде надо было сдержать обещание, данное Каллигану. Во вторник после его возвращения из Кейптауна пресс-секретарь наконец дозвонился до Полина и передал просьбу президента: поговорить с ним, прежде чем Полик что-либо напечатает. Согласен ли он? Господи, он ухватился обеими руками за такую возможность выложить Роудбушу все свои сведения и выводы. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, какая у него при этом будет физиономия! И что бы Роудбуш ни сказал и ни сделал, это будет материалом для статьи, ибо ни один президент не посмеет указывать Полику, что ему печатать, а что не печатать в его «Досье».
Таково было его решение. Он не мог больше замораживать материал. Прав ли он или не прав в своих заключениях, собранных им фактов было достаточно для потрясающей статьи, самой сенсационной за всю его карьеру. Итак, завтра Каллиган и Роудбуш.
Утром в пятницу я допивал свой кофе и, как обычно, просматривал три газеты у себя на Кафедрал-авеню, когда меня начали настойчиво вызывать через междугородный из Принстона.
Оказалось, звонил Ларри Сторм, негр, агент ФБР, который расспрашивал меня о Филе Любине месяц назад. Сторм напомнил мне о той встрече, и хотя он не назвал имени Любина, однако сказал, что хотел бы встретиться со мной по тому же поводу. Он подчеркнул, что дело срочное, и поэтому он немедленно возвращается в Вашингтон, однако говорил осторожно я завуалированно. Я ответил, что поскольку мое бюро все равно уже превратилось в филиал сумасшедшего дома, то я для него выкрою время. Он сказал, что предпочитает не появляться в Белом доме, тогда я предложил встретиться где-нибудь накоротке за ленчем. Сторм ответил, что это его не устраивает. Его дело касается безопасности страны, поэтому требует осторожности. Не можем ли мы встретиться у него или у меня после полудня? Разговор займет не один час.
Я сказал ему, думая о том, сколько на меня посыплется дел сегодня из-за Грира, что это невозможно. Вместо этого я предложил встретиться у меня на квартире вечером. Мы чего-нибудь выпьем и закажем ужин из китайского ресторана. Ему не хотелось откладывать все до вечера, но в конце концов он согласился приехать ко мне в половине девятого. Очевидно, нервы его были на пределе, — не я один сходил с ума.
Когда я прибыл в свое бюро, Джилл уже погрузилась в хаос телефонных переговоров. Студенты Американского университета собирались выставить с десяти утра свои пикеты под лозунгом «Где Грир?», — правда, без неприличных карикатур, как сообщалось ранее. Мигель Лумис сообщил, что Сусанна Грир намерена подать в суд на одну из радиокомпаний за клевету. Они установили, что Фил Любин и есть таинственный «доктор X», и сочинили о нем и Грире целую историю, полную грязных намеков. Майк пытается ее отговорить. У агентства Рейтер тоже была своя версия о «докторе X», которым оказался Любин. Английское телеграфное агентство вспомнило, что Любин когда-то работал над секретным проектом по заданию ЦРУ, и намекало, что исчезновение Грира может даже посоперничать со старым скандалом Профьюмо, тоже связанным с вопросами безопасности. Вторая волна грировских сенсаций быстро нарастала, и часам к одиннадцати у меня уже раскалывалась голова.