Что же делать дальше? Он отодвинул промасленную газету, сунул тарелки в мойку и подошел к телефону, чтобы договориться с Мурхэдом. Как раз в этот момент телефон зазвонил. Даже в семь сорок пять утра Клайда Мурхэда трудно было опередить.
— Наверное, это еще один пустой номер, — сказал Мурхэд, — но ты на всякий случай проверь. Поздно ночью нам позвонила женщина. Сказала, что увидела фотографию Грира в газете. Утверждает, будто этого самого человека она встречала несколько раз в доме на Р-стрит. Судя по голосу, она была навеселе и болтала весьма охотно.
Сторм записал имя и адрес.
— Может быть, есть еще что-нибудь для меня, Клайд? — спросил он.
— Увы, Ларри, ничего. Ты знаешь приказ. В этом деле каждый идет по своему следу и держит связь только со мной.
— Почему ты не отменишь все эти ограничения? Мы разобрались бы куда быстрее…
— Прости, старина, ничего не поделаешь.
Настроение у Сторма, когда он ехал на Р-стрит, было такое, словно он только что получил пощечину от старого друга. Девятнадцать лет он прослужил в ФБР, и вдруг ни с того ни с сего с ним начали обращаться как с юнцом из Кантикского тренировочного лагеря! А ведь он был уже выдвинут на должность помощника директора, это Сторм знал. И разве так ведут важные дела? В обычных условиях он потратил бы два часа на проверку и сопоставление докладов других агентов и к десяти утра располагал бы десятком нитей, которые можно проследить. А сейчас… Пропади все пропадом!
Нужный ему пятиэтажный жилой дом оказался в двух кварталах от Коннектикут-авеню. Он напоминал стареющую красотку с новыми вставными зубами — подъезд был недавно подновлен, — и Сторм подумал, что квартиры здесь стоят долларов по сто пятьдесят — двести. Никакой роскоши, зато все чисто, все прибрано, — не дорогой, но вполне приличный дом. На лифте без лифтера он поднялся на четвертый этаж и прошел по короткому коридору, принюхиваясь к запахам жареного бекона. В коридор выходило всего пять квартир.
На двери № 4-С была табличка с именем «Беверли Уэст», изнутри доносился томно-хриплый голос южноамериканского певца. Сторм черкнул в своем блокноте; «8:22 утра. Вопит проигрыватель». Он позвонил и заранее раскрыл черный кожаный бумажник с удостоверением ФБР.
Дверь распахнулась и тут же слегка прикрылась; мелькнула грива черных, явно крашеных волос, ударил в уши грохот мексиканского джаза. Ларри знал, что при виде его дверь начинает сама закрываться. Он поспорил с самим собой — пять против одного, что так и будет, — и, как всегда, выиграл. Он к этому привык.
Предъявив свое удостоверение, Ларри громко сказал, перекрикивая музыку: