Однако уже в обед ректор Милонский навел порядок в этом царстве паники и заявил: отсутствие преподавателей — явление временное, и уже с завтрашнего дня он лично будет вести курс истории, а Арвенариус возьмет на себя зельеварение.
Конечно, такое положение вещей учащихся устроило мало. Но всеобщая паника поутихла, сменившись смирением перед неизбежным.
По Горгулию все скучали, уже в первый вечер к дверям его аудитории кто-то заботливый принес поминальную бутылку вина и зажег свечи. Следом стали появляться многочисленные венки и рюмочки с валерьянкой. А еще стойкий запах перегара, который упорно не выветривался из бесконечных коридоров.
Филоний Милонский попытался отследить студентов, которые носят такие дары и поминают почившего преподавателя не только добрым словом, но и крепким напитком, однако попытка была безуспешной. Будущие фрейлины и телохранители умело скрывали свои секреты. А уж уличить аналитиков в темных делишках было вообще невозможно.
Вот и сейчас Вероника как раз шла мимо дверей разрушенного зала Горгулия, смотрела на очередные увядшие букеты и терзалась в сомнениях.
Не далее как несколько дней назад Ванесса и Кларентина — дворянки из ее тройки — с радостью свалили на королевские танцульки в Керению. Такого счастья Вероника уже давно не испытывала. Эти барышни ни в какую не хотели становиться с ней не то что семьей, но даже мало-мальскими подругами. Если в остальных тройках между девчонками царило понимание и тепло, то в ситуации с Вероникой дворянки просто отказались брать в свою компанию простушку из обычной семьи. С другими девчонками тоже не получалось сблизиться. Опять же из-за Ванессы и Кларентины. Клеймо заносчивости и пафоса поставили сразу на всех троих.
Но хуже было другое. Вероника прекрасно осознавала недалекий ум своих соседок и опасалась, что из-за них может быть отчислена из Академии. И вот сейчас у нее появился шанс что-то изменить.
Девушка шла к Милонскому. У нее было что предложить ректору, и навряд ли он сможет ей отказать.
Ректор обнаружился в своем кабинете, где сидел в глубоком кресле и задумчиво изучал документы в длинных свитках.
Получив короткий кивок и разрешение войти, Вероника, недолго думая, уверенно прошла на середину кабинета, предварительно плотно прикрыв за собой двери, и с ходу заявила:
— Я могу попробовать оживить Горгулия!
Вот так. Без «здрасте и до свидания», сразу к делу. Тем более что Филоний мгновенно заинтересовался:
— Повтори!
— Я могу попробовать вернуть преподавателя истории к жизни, — перефразировала курсантка. — У меня есть дар.