В какой-то момент то же чувство посетило и графа фор Циррента: когда адмирал наконец-то решил выяснить правду одним ударом и заговорил с Джегейль на языке Огненных островов. Графа весьма интересовало, сможет ли «племянница» выкрутиться, или на этом ее способность врать иссякнет и придется раскрывать карты. Однако Женя вдруг замерла, широко распахнув глаза, потом моргнула - и ответила. Тут, правда, граф вспомнил самое начало их знакомства, когда барышне стало нехорошо от переводческого заклинания. Учитывая, что в тот момент - сразу после Чародейного сада - она была по уши залита дармовой магией, неудивительно, что заклинание прицепилось качественно и надолго. Оттого и острая реакция в тот день: когда высшее ментальное заклинание встраивается в мозг, а не ложится поверху, не всякий выдержит.
А ведь повезло! Надо бы включить барышне в активную память и тирисский, пока магия еще с ней. Впрочем, теперь с этим придется подождать какое-то время, даже при обычном действии этого заклинания его не применяют часто: слишком сильная нагрузка на мозг…
Что спросил у Джегейль адмирал, граф, конечно же, не понял, но реакция барышни его заинтриговала. От чего у спокойной и крайне рассудительной девушки могут так загореться глаза? В похожем оживлении граф ее видел в колониальной лавке. Но не мог же фор Гронтеш предложить девушке тот самый меч?
К счастью, его недоумение разрешилось почти сразу: оказывается, речь шла о каком-то экзотическом блюде. Что ж, туземная кухня и впрямь бывает очень странной, и со стороны адмирала вполне разумно проверить свои сомнения таким простым, в сущности, путем. Вот только девушка явно знала, чем ее собираются угостить. И, суда по ее откровенной радости, это «что-то» было очень вкусным.
Граф совсем уж было настроился приобщиться к кухне Огненных островов, когда барышня предупредила их с Гелли о том, чем планирует угощаться.
Водоросли и сырая рыба!
Да что они там, в ее полном технических чудес мире, совсем уж беспросветно голодают?! Даже в самый лютый голод в самых бедных рыбацких деревушках не опускаются до того, чтобы питаться водорослями! И что мешает ту же рыбу сварить, зажарить, запечь?! То, что простительно дикарям, не пристало людям цивилизованным!
Пока граф пытался совместить подобное дикарство с тем впечатлением, которое у него уже сложилось о Жене и ее мире, адмирал успел отдать распоряжения, и вскоре повар-туземец принес… назвать это «едой» у графа не то что язык не поворачивался, а даже в мыслях не получалось. Да и подавали это не на подносах, как пристало еде, не в супницах или на блюдах, а в лакированных деревянных коробках. Что-то беспрестанно чирикая на своем языке и кланяясь, туземец снял с них крышки и достал деревянные крошечные подносики со странными бурыми и розовыми кусочками. И вот это предполагается есть?!