– Саша, Иисус любит тебя, – проговорил Георгий, отправляя в рот кружок колбасы. – Но все остальные считают тебя засранцем.
– А мне не смешно, – заявил Марков с непривычной для него серьезностью. – Мне тут птичка на хвосте принесла, что их дружок Бардин мутит дела с народными умельцами из общества «Регион». Если кто не знает, это все громкие дела по рейдерским захватам.
– И что? – спросил Георгий, наливая себе и компаньонам водки.
– А ты не чувствуешь полета траектории? У меня на такие вещи нюх.
– Ну, я бы не стал пока конкретизировать, – осторожно возразил ему Эрнест. – Хотя такого течения событий нельзя исключать…
Марков начал загибать пальцы:
– В налоговой нам заменили человека – это раз, документы застряли в комитете – это два, по стройкам комиссия какая-то левая ездит, с непонятной стороны. И акции скупаются активно – это уже звонок. Я понимаю, что прицел – тоже чья-то точка зрения, но если без шуток… Реально тревожно, амигос.
Его обрюзгшее за последние недели, поутратившее самоуверенность лицо выражало неподдельное беспокойство. И Георгий решил, что должен наконец объявить компаньонам новость, которая обещала изменить все текущее и будущее положение вещей.
– А что будем делать, если Сирожи пропихнут своего председателя? – продолжал Марков, кусая ус и нервно постукивая по столешнице пальцами. – Это будет уже фига не с маслом, а с вазелином.
– Не пропихнут, – проговорил Георгий Максимович, разливая водку. – У меня есть сообщение, которое имеет отношение к данному вопросу и к позиционированию последующих дел.
Их лица обратились к нему с напряженным ожиданием.
– Я готов официально объявить о нашем бракосочетании с Марьяной Козыревой. Счастливое событие состоится в конце апреля, пока уточняем день. Само собой, присутствующие приглашены. Таким образом, Марьяна, Васкунец и Шубин будут голосовать мою кандидатуру. Думаю, мы выйдем с перевесом и сможем нормально все решить. Так что предлагаю выпить за любовь, за мир во всем мире и за Изумрудный город, до которого мы наконец-таки дошли.
Реакция была неожиданной. Компаньоны изумленно переглянулись, и даже сдержанный Эрнест издал радостный возглас, а Марков во все горло завопил:
– И молчал! Ну не пидорас ты после этого?! Хоть бы намекнул для ясности! Значит, есть еще похер в похеровницах! Дай я тебя поцелую, мин херц.
Казимир, виновато улыбаясь, поднял стопку.
– Ну, за это надо выпить. Мы уж и не надеялись, признаться. Думали, ты пас.
Они выпили. Официант принес суп.
– Главное, всё тихой сапой, даже мне не рассказал, – не унимался Марков. – Когда ты ее успел обработать-то? Она точно согласилась?