– Живая вода, – проговорил он, с трудом двигая обожженной слюной пришлого челюстью.
Вернувшись в пещеру, он обнаружил, что дед Бурячок греет на углях две открытые банки с тушенкой. Аппетитно булькала юшка, под закопченным сводом висел густой мясной дух. Тут же в видавшей виды жестяной кружке закипала вода.
– Может, заберешь все-таки свои вещи? – хмуро спросил Степан, он запаха тушенки его вдруг стало мутить.
Старик помотал головой:
– Нетушки. Очень не хочется от костянки подохнуть. Так что, парень, держись от меня подальше и сморкайся в другую сторону.
Степан нахохлился. Обидно ему было, но ничего не нашлось, чтобы возразить. Да и не очень хотелось тратить силы на пустые разговоры. Пора было идти на пожарище.
– Ну-ка стой! – прикрикнул на него дед Бурячок. – Бери банку и лопай. Бери-бери, кому говорю!
– Да меня вывернет наизнанку, не хочу ничего. – Степан поморщился и положил руку на живот.
– Ты свой нерв подальше спрячь! Все мы тут нервические… И поешь! Поешь хорошенько! – продолжал настаивать старик. – Откуда силы возьмутся, если есть не будешь? А силы тебе ой как пригодятся…
Степан внял доводам, нехотя потянулся к еде. Банка обожгла пальцы. Степка зашипел, перехватил тушенку другой рукой.
– А если выворачивать станет – так не стесняйся, кусты рядом, – продолжал, как ни в чем не бывало, дед Бурячок. – Люди свои…
– И ложки нету, – пожаловался Степка, рассматривая выглядывающие из горячего жира куски волокнистого мяса. Дед-то снова в схроне похозяйничал, повезло, что запас даже в самое тяжелое время никто из каменских не тронул. И все это – заслуга старосты, что бы о нем ни говорили.
– Мне когда-то и кошек приходилось харчить, и мороженую картошку, и одуванчики, а этот руки замарать боится. – Дед фыркнул. – Как бы тяжко не жилось в общине, а пришлые до последнего дня нам воздух не перекрывали. Все этот красноармеец… принесло же его на наши головы.
«Четыре-семь-три-один, четыре-четыре-четыре-пять». – Степан перебрал в уме загадочные числа и ощутил что-то вроде удовлетворения. И не забыть проверить карманы покойника. Нужно придумать, как это сделать, причем – не откладывая в долгий ящик. А после… в Степное? Туда, где когда-то была военная часть отца? До Степного – километров сорок пять. Где бы найти лошадь? Стоило пройтись по следам общинного табуна, тогда из этой затеи, может, что-то и выгорит.
Размышляя, Степан незаметно для себя оприходовал почти всю банку. Оставшуюся жирную юшку он вылил, а жестянку помыл в ручье и закипятил в ней воды. После еды и горячего питья разболелась рана на челюсти, стянувшая ее тонкая корочка потрескалась, по шее растеклась теплая влага. Степану приходилось скрежетать зубами и отвечать на реплики деда отрывистыми, не очень внятными фразами. И мечтать о каком-нибудь болеутоляющем порошке.