В первый день пути Степан вернулся на место роковой встречи с умирающим всадником. Было опасно возвращаться на территорию каменской общины, но не более чем оставаться в окрестностях окруженного уродами Трудового. В тех краях Степка знал степь как свои пять пальцев и даже лучше. Примет было полно – подбитая «тридцатьчетверка» с задранным стволом, фрагмент фюзеляжа «блюдца», россыпи розовых друз на земле, воронки и рытвины, груды проржавевшего железа.
Трупа на положенном месте не оказалось. Степан нервно рассмеялся: чего-то такого он в глубине души и ожидал, хотя это и было невозможно. Волки подчистили? Наверняка бы остались следы их пиршества. Но на подстилке из примятого ковыля – ничего, кроме затвердевшей желтоватой пленки, образованной осевшими спорами.
Воображение упорно рисовало пугающую картину: живой скелет поднимается, поплотнее запахивает на себе пыльник, натягивает на череп капюшон, потом жадно принюхивается. Он ищет юнца, которому доверил свой секрет. В его мертвых гноящихся глазах отражается лунный свет. Костяной остов уверен, что мальчишке не скрыться и что вскоре их пути пересекутся вновь.
Степка быстро огляделся: в какой-то момент он был уверен, что скелет поджидает его в засаде за обломками «блюдца» или за танком и что сейчас мертвец выпрыгнет из-за укрытия, как чертик из табакерки, и кинется на него, скаля безгубый рот в торжествующей усмешке.
Справившись с нахлынувшим ужасом, Степан попытался найти рациональное объяснение этому исчезновению. Возможно, мертвеца забрали пришлые: точно так же, как и жителей каменской общины. Ведь после налета он не нашел не только живых, но и тел погибших… Скорее всего так и случилось. Зачем и почему – человеческим умом пришлых не понять, за исключением того, что все их старания направлены во зло людям.
Степан еще раз обошел место встречи, тщательно обходя замаранный спорами ковыль, а потом повернулся на восток: где-то там, за горизонтом, утопающем в утреннем свете, находилось село Степное. Шанс найти след отца был мизерным, но не сидеть же сложа руки.
На второй день пути Степан увидел корову красной масти и подумал, что ему мерещится. Корова была изможденной и понурой, опустив голову, она брела через степь. Степан, собственно, делал то же самое. На шее у коровы была веревка с оборванным концом, медный колокольчик глухо дребезжал, словно консервная банка. На приличном удалении за скотиной следовали волки, Степану стало ясно, что это животное в любом случае обречено.
Он преградил корове путь, буренка остановилась с отстраненным видом и флегматично замычала.