Со стороны могло показаться, что Лодовико пьян. Мрачно блестя черными, глубоко посаженными глазами, он упивался самолюбованием и не скрывал удовлетворения от благосклонности к нему высших сил.
— И сегодня Небеса предотвратили нежелательную встречу: неподалеку от пристани я наткнулся на выслеживающую меня ищейку. К счастью для нашего общего дела, этого ряженного нищего задержал ромейский патруль. Почему же вдруг так побледнел наш отважный градоначальник?
Подеста был и в самом деле сильно напуган. Он вскочил, возбужденно заходил по комнате, затем принялся кричать:
— Люди Феофана знают, что вы в городе! А может даже уже следят за моим домом. Я не желаю быть впутанным в ваши заговоры и прочие темные дела. Я пользуюсь заслуженным почетом, имею надежный банковский дом, веду дела с уважаемыми людьми и корпорациями. И наконец, представляю самоуправление Галаты, города, приносящего немалый доход Республике. Я не могу, просто не имею права принимать у себя человека, который объявлен вне закона, которого ищет полиция дружественного государства и про которого я лично не знаю ничего, кроме того, что связь с ним может оказаться губительной для многих моих сограждан!
Генуэзец подскочил, как подброшенный пружиной.
— Или вы проясните свои слова, или я заставлю вас ответить за оскорбление!
— Приближенный Феофана сообщил мне о некоем разгромленном заговоре, который был организован вами и в котором, на свою беду, принимал участие мой близкий знакомый и компаньон, купец Адорно.
— «….о некоем разгромленном заговоре», — с сарказмом повторил Лодовико. — Вы были отлично осведомлены о нем, синьор подеста, хотя сейчас и пытаетесь прикинуться невинной овцой. В том, что он все-таки был разгромлен, вина лежит не на мне, а на тех недотепах, которые соизволили явиться на встречу. Лишенные простейшей сообразительности они ухитрились притащить за собой целый хвост соглядатаев. И вот вам результат — они в темнице, а я, подобно затравленному зверю, вынужден скрываться по углам, теряя драгоценное время.
Он приблизился к окну и через щелку полуприкрытой ставни внимательно осмотрел улицу.
— Сколько усилий утекло в песок из-за глупости этих старейшин!
— Мне кажется, синьор Бертруччо, вы превышаете полномочия, врученные вам Сенатом.
Лодовико повернулся к собеседнику всем телом.
— Не тебе судить об этом, купец, — медленно и раздельно произнес он. — Как вы не хотите понять своим убогим умишком, что всё, за что я борюсь, за что ежедневно рискую жизнью, подчинено одной цели — спасти Галату и черноморские владения, отвести от них удар османских войск. Вы же, глупцы, еще не научившись плавать, пытаетесь спастись в штормовом море, цепляясь за чугунное ядро.