— Покажи этим недотёпам, как стреляют христиане. Получишь золотой, если урок заставит их призадуматься.
Старик с готовностью бросился наводить орудие. Капитан невольно припомнил, что в последнем сражении с турками тот потерял едиственного, горячо любимого внука. Привычные руки быстро навели ствол и отстранившись, канонир воткнул конец горящего фитиля в отверстие запальника. Пушка дрогнула, откатилась назад, окутав палубу белым дымом. Ветер тут же разогнал дымовую завесу и моряки увидели, как из борта турецкого парусника полетели в стороны обломки досок. Через мгновение из-под палубы рванулся в небо язык багрового пламени и сильным толчком корабль разметало на куски.
Все замерли, как пораженные громом, оцепенело глядя на кувыркающиеся в воздухе горящие обломки, на мачты, которые медленно, подобно срубленным соснам, заваливались на бок, в волнующуюся, вспененную воду. Тягостное молчание повисло над людьми, стали слышны далёкие крики ужаса и ярости.
— Браво! С первого выстрела — в пороховой погреб! — громко выкрикнул кто-то по-итальянски.
— Я слышал подобные байки, но принимал их за моряцкое враньё, — откликнулись на соседней галере.
— Ты перестарался, старик, — с усилием выговорил наконец Флатанел. — И награда тебе уже вряд ли понадобится.
Затем, повернувшись к морякам, произнёс:
— Мне нечего больше добавить, вы видели все сами. Готовьтесь к драке, пощады ждать уже не придётся.
— Святая матерь Божья, ты услышала мои мольбы! — канонир стоял на коленях и истово бил поклоны. — Мой маленький Прокл, я отомстил за тебя!
Посыпалась резкая дробь барабана. Под трели боцманских дудок матросы разбегались по своим местам. Солдаты похватали оружие и прикрываясь щитами, выстроились вдоль бортов. Канониры спешно раздували фитили и угли жаровен, в которых начинали калиться железные ядра; корабельный священник быстрым речитативом читал молитву и отпускал грехи подходящим за покаянием. На открытой площадке между двух мачт установили небольшую катапульту, хранившуюся до того в корабельном трюме, выстроили рядом с ней ряд глиняных горшков с греческим огнём.
Развёрнутые паруса заполоскались и наполнились ветром; с трепещущего полотнища флага размахивал крылами и как живой рвался ввысь горящий золотом императорский двухглавый орёл. Постепенно набирая скорость, «Святой Павел» двинулся навстречу бесчисленным судам турецкого флота.
— Отцепите баржу, — крикнул Флатанел, опуская на голову стальной шлем с узкими прорезями-щёлками для глаз.
Штурман подскочил к вбитому в настил кормы медному кольцу и двумя ударами перерубил пеньковый канат. Упруго загудев, волокна лопнули; мгновенно измочалившийся конец с шумом опустился в воду. Вслед за этим послышались еще три всплеска: рулевые, не желая оставаться на покинутом судне, попрыгали в море и вскоре были подобраны генуэзской галерой.