Низко кланяясь, военачальники и царедворцы поочередно входили в шатёр и толпясь у входа, чуть ли не прячась за спинами друг друга, стыдливо отворачивались, стараясь не попасть под испепеляющий взгляд молодого владыки.
— Что же вы молчите? — язвительно осведомился Мехмед. — Вам наверное есть, что рассказать своему господину!
Он вскочил и подбежал к ним.
— Но я не вижу среди вас славного, победоносного Палда-пашу. Или он стал скромен соразмерно своей доблести, если не смеет показаться показаться на глаза султану?
Саган-паша приподнял голову.
— Не гневайся, о всемогущий… Мы уже послали за ним. Флотоводец вскоре предстанет перед твоими очами.
— Хорошо, — согласился Мехмед. — Мы подождём. А я пока подумаю о людях, которые меня окружают.
Томительно-долго текли минуты ожидания; в гробовой тишине стук двух десятков сердец монотонно вёл отсчёт промежуткам времени. Топот, донёсшийся от входа позволил многим перевести дух. Придворные посторонились — окружённый четвёркой янычар в шатёр ввалился Палда-паша. Его вид был ужасен: изорванный и обгорелый халат висел на нем клочьями, одна из рук была перевязана грязной тряпицей, борода и волосы курчавились, опалённые огнём, а всю правую часть лица скрывала чёрная маска запекшейся крови.
Еле держась на ногах, качаясь на каждом шаге, он приблизился к султану и с размаху рухнул на колени.
— Прости меня, о великий! Я уповаю лишь на милость Аллаха и твоё добросердечие….
В измученном голосе звучала мольба о чуде. В лицо ему полетел тюрбан одного из стражей, пущенный рукой самого султана.
— Негодяй! Смердящий пёс!! — в бешенстве кричал Мехмед, осыпая несчастного ударами тяжелого золочённого жезла.
— О, как я был глуп, когда доверил тебе командование моим несравненным флотом! Ты подло обманул, предал меня и получай за это! Получай!
— Прости меня, о повелитель…,- тихо, в полузабытии шептал флотоводец.
Не смея уклониться от ударов, он только неуклюже прикрывал руками повреждённое лицо.
— Твои корабли не могли устоять перед колдовским зельем византийцев….
— Ты предал меня! — не слыша его, твердил Мехмед.
Тяжело дыша, он отбросил булаву в сторону.
— Ты заслужил самую жестокую казнь и завтра поутру, с восходом солнца, она с нетерпением будет ожидать тебя.
— Пощады, о великий султан….- чуть слышно выдавил болгарин и рухнул на пол.
По знаку Мехмеда, янычары схватили его и за ноги выволокли из шатра.
Сановники подавленно молчали, справедливо полагая, что каждое неосторожное слово может навлечь и на них гнев султана. Но Мехмед уже успел обуздать себя. По-прежнему тяжело дыша, он вернулся к ложу и с размаху уселся на упругие подушки.