Шум битвы быстро стихал. Смолкали крики, опускались занесенные было для ударов топоры, палицы и сабли. Тяжело дыша, как после долгого бега, утирая с лиц пот и кровь, воины расходились по сторонам, очищая место для схватки предводителей.
Исхак-паша отбросил в сторону булаву и обнажил огромный пал[16]. Он не торопился. Оценив наметанным взглядом крепко сбитую фигуру противника, бей уже не был склонен к излишней самоуверенности. Он не сомневался в своей победе, но все же напомнил себе о необходимых каждому опытному бойцу качествах — выдержке и осторожности. Пустив коня шагом, он медленно приближался к василевсу, перебирая в уме уже отчасти позабытые за давностью лет опробованные методы ведения единоборств.
С мечом в опущенной руке, Константин молча ожидал его, своей неподвижностью наводя на память вытесанную из камня конную статую. Паша гикнул и пришпорил коня. Послушное воле седока животное понеслось вскачь, чутко отзываясь на каждое прикосновение стремян. Бей растянул губы в недоброй усмешке и занес меч для удара наотмашь. Константин дернул коня под уздцы и тоже приподнялся на стременах. Солнечные блики на клинках метнулись вниз; железо встретилось в полете и отозвалось чистым звоном.
Воины обеих сторон дружными криками приветствовал начало поединка и позабыв на время о смертельной вражде, теснее сомкнули кольцо вокруг сражающихся.
Бейлер-бей был почти на голову выше своего противника и потому всецело полагался на преимущество в росте, на длину и мощь своих массивных рук. Однако Константин не уступал ему в боевом мастерстве и сильный, хотя отчасти смягченный шлемом удар по макушке вновь напомнил турецкому паше о необходимости зорко следить за каждым движением неприятеля. Забыв о первоначальной ярости, Исхак-паша овладел собой и стал держать себя подобно расчетливому игроку за шахматной доской.
Поединок продолжался под громкие возгласы одобрения и восторга. Всадники разъезжались в стороны и поворотив коней, вновь неслись навстречу друг другу, чтобы сблизившись, за счет скорости и веса лошади с седоком усилить мощь наносимого удара. Железо мечей лязгало звонко, как в кузнице; глубокие вмятины покрыли некогда блестящую поверхность лат. Копыта лошадей выбивали из сухой земли облака пыли, ветер рвал их в клочья и тут же относил в сторону.
Внезапно над толпой воинов пронесся полувскрик-полувздох: после очередного сильного удара шлем соскочил с головы бея и мелькнув напоследок венчиком белых перьев, покатился по камням, дребезжа подобно пустому котелку. Стальная полоса для защиты переносицы сорвала при падении кожу с левой брови и кровь густой струей стала заливать глаз Исхак-паши. От ярости богатырь обезумел, потерял остатки осторожности. Полуослепленный, он уже не глядя размахивал мечом, стараясь дотянуться до противника. Тщетно! Константин без труда парировал удары. Улучив момент, он сделал резкий выпад и острием меча разорвал кольчугу на боку у бея. Тот непроизвольно отпрянул, попытался ухватить вражескую руку, но промахнулся. Краешком здорового глаза он увидел занесенный над собой клинок, но ни увернуться, ни отразить удар уже не успел. Как подрубленный дуб богатырь дрогнул, зашатался в седле и схватившись за рассеченное темя, вниз головой полетел на землю.