Об этом человеке слагались легенды — сама Удача, казалось, искала его, следовала за ним по пятам. Участник многочисленных сражений, непревзойдённый специалист по взятию и обороне крепостей, изучивший до мельчайших деталей военные уловки противника — уже одно имя его вселяло надежду. Не только он — семь сотен испытанных в сражениях солдат казались горожанам железным стержнем, вбитым в уже рушащиеся стены Империи. Ну как тут не уверовать в благосклонность Провидения? И никто в то время не мог и предположить, какую роковую роль сыграют генуэзские ландскнехты в последующих событиях.
Толпа ликовала, теснясь на причале. Наиболее нетерпеливые бросались в лодки и плыли, испуская радостные крики, навстречу галерам. Со стен в приветственном салюте грохотали пушки и реяли полотнища знамён. Корабли с шумом сбросили якоря. На пристань перекинули мостки и под скрип дощатых трапов с палуб на землю непрерывной вереницей стали спускаться воины, чьи тела как будто бы срослись с кольчугой и броней, а шлемы казались продолжением голов. Растолкав толпу налитыми силой плечами, они высвободили большую площадку и тут же принялись разгружать трюмы своих кораблей.
Перед изумленной публикой вырастали горы оружия и хитроумных приспособлений ратного ремесла. Среди связок копий и алебард, дротиков, стрел для арбалетов лежали утыканные острыми гвоздями брёвна с колёсами по краям; отдельными кучками распределялись запасные мечи, палаши и огромные двухлезвийнные топоры для уничтожения осадных сооружений. Рогатины, защитные сети, строенные зазубренные крючья с мотками верёвок на концах, плавильные котлы, слитки металла и бочонки с порохом — всё это сортировалось и складывалось прямо на земле, поражая воображение горожан, отвыкших от вида такого количества и разнообразия орудий убийства, а также средств защиты от него.
Сгибаясь под тяжестью, воины выволокли с кораблей несколько малых катапульт и похожих на большие арбалеты баллист, способных метать до сотни стрел одновременно. Наёмники были сумрачны и деловиты: не отвечая на заигрывание городских праздных девиц, отмалчиваясь на приветствия проживающих в Константинополе соотечественников, они быстро опустошали трюмы своих галер, изредка перебрасываясь короткими отрывистыми фразами.
Выгрузкой руководил рослый широкоплечий человек с густой смолистой бородой на массивной челюсти и сплюснутыми на макушке, поредевшими от частого ношения шлема волосами. Его зычный голос был слышен издалека; ткани одежды трещали под напором крепких мышц; загорелые, изрезанные шрамами и морщинами черты лица казалось навсегда застыли в маске непреклонной решимости.