— Ну, что ж, Феофил, — пророкотал Кантакузин, снимая руку с плеча Романа, — оставим молодых развлекать друг друга, а сами отойдем в сторонку: мне надо тебе кое-что сообщить.
Оставшись наедине с Алевтиной, Роман неожиданно растерял свою самоуверенность. Прослывший в беззаботной Генуе покорителем девичьих сердец, молодой человек стоял перед девушкой, не в силах вымолвить ни слова. Мимо них парами или небольшими группами проходили гости; слышались приветственные возгласы, обрывки бесед и шорох жестких складок одеяний.
Молчание начинало тяготить обоих. Роман попытался завязать разговор, внутренне молясь про себя, чтобы эта попытка удалась. Хотя и не сразу, он начал получать односложные ответы. Это вдохновило его и прежнее красноречие вновь вернулось к нему. Слова, в которых правда вдохновенно смешивалась с вымыслом, потекли неудержимым потоком. Время от времени он останавливался, ловил на себе заинтересованный и слегка удивленный взгляд Алевтины, и вновь принимался блуждать по извилистому руслу своего воображения.
Вскоре их беседа, а точнее его монолог, был прерван: растворились украшенные резьбой и позолотой двери и голос камергера громко возвестил:
— Василевс Константин приглашает уважаемых гостей разделить с ним трапезу!
Легкий гул волной прокатился по залу; темы неторопливых бесед быстро оказались исчерпаны, и гости, соблюдая правила этикета, поочередно проследовали за прислугой к своим местам.
Огромный пиршественный зал был наполнен светом сотен и сотен свечей; в камине, в который могли въехать сразу пятеро конников в ряд, жаркий огонь перебегал с одного внушительного полена на другое. Причудливой формы светильники свисали на бронзовых цепях с потолка, покрытого живописными фресками на библейские сюжеты. Длинные ряды столов, расставленных в форме незамкнутого с одной стороны прямоугольника ломились от выставленной на них снеди.
Горы невиданных заморских фруктов прогибали своей тяжестью столешницы; в серебряных и позолоченных кувшинах томились вина с лучших виноградников; шипело в объёмистых кадках пиво многих сортов и перебродивший мёд. Огромные, зажаренные целиком кабаны уткнулись рылами в блюда, выставляя наружу кривые желтые клыки; большие, диковинного вида рыбы, в немом удивлении пуча глаза, держали в открытых ртах бекасиные яйца; белоснежные лебеди, капризно изгибая свои длинные шеи, казалось, плыли вдоль столов на своих серебряных подносах; начинённые дичью, размерами не уступающие мельничьим жерновам, пироги источали дразнящие ароматы, а тонкая подрумяненная корочка на них еще хранила жар пекарни; сочные, нашпигованные жиром тушки перепелов высились темными холмиками, обрамленные по краям зелеными листиками салата.