За государем, опираясь на серый, с рубином наверху, посох, степенно ступал митрополит, который мог позволить себе надеть лишь легкую серую рясу, спешила дворня – конюший, постельничий, кравчий, и лишь самым последним, с преувеличенной скромностью, ступал Василий – в одном лишь коричневом кафтане, из-под которого выглядывали замшевые сапоги, в однотонной тафье и с чистым, без украшений, поясе. Он скромно опустил голову, как и полагалось сыну, готовому принять отцовскую волю.
Иван Васильевич поднялся на возвышение, сделанное возле восточной стены, сел на резной трон слоновой кости. Свита пристроилась справа, митрополит остановился слева, Василий встал перед троном, лицом к отцу.
Зал притих.
– Понял я ныне, бояре, что сын мой, чадо, кое так долго считал я дитем малым и неразумным, вырос и возмужал, – с легкой хрипотцой провозгласил государь. – Помощником стал в делах державных, советы дает разумные, тревоги мои разделяет, в походы ратные просится. Сим доказал Василий, что пора ему покидать гнездо родительское. Мужем истинным становиться, продолжателем рода великокняжеского, отцом семьи и хозяином дома своего. Слышишь меня, сынок? Пора!
– Воля твоя, батюшка, – еще ниже склонил голову княжич.
– Посему, Василий, повелел я собрать со всей Руси дев самых красивых, душой и телом чистых, достойных разделить с тобой судьбу твою, ложе твое и заботы семейные, матерями стать будущих правителей священной земли русской. Посмотри на них и выбери ту, с коей разделишь жизнь свою отныне и до последнего смертного часа… – Великий князь откинулся на спинку трона и хлопнул в ладони.
Снова отворилась внутренняя дверь, но на этот раз в нее буквально вплыли легкой семенящей походкой семь девушек. Не поднимая глаз от пола, они бесшумно скользнули через зал и широкой полудугой остановились перед троном: чарующие красотой и статью, одетые все, кроме одной, в шелка и бархат, осыпанные драгоценностями. Все с толстыми, перекинутыми вперед через плечо косами с вплетенными в них лентами – знаком своей зрелости. Но еще немного – и кто-то из них разделит свою косу надвое, как положено замужней женщине, матери семейства, и начнет взрослую, самостоятельную жизнь.
– Да благословит тебя Господь, да направит он верно твою руку, – перекрестил княжича митрополит и передал ему в руку две темно-бордовые шелковые ленты: – Иди, избери себе достойную жену, а нам государыню, матушку земель православных.
Василий наконец-то развернулся, немного постоял в задумчивости, затем двинулся к краснеющим на глазах невестам. Остановился возле первой: