– Насчет «даром» ты явно заврался, Рустам, – покачал головой боярский сын.
– Ай, как можно не верить собственному брату?! – возмутился татарин. – Когда ты попадешь ко мне в плен, то сам увидишь. Наши арбузы дешевле вашего сена, а наши абрикосы растут на улицах только для тени: срывай да ешь, сколько влезет! Но прохожим просто лень поднимать за ними руку. Ай, когда ты попадешь ко мне в плен, я буду сажать тебя за стол от себя по правую руку, я буду поить тебя днем горячим чаем, а ночью холодным вином, я буду угощать тебя жареной бараниной и усаживать в тени густой виноградной лозы и никогда не потащу тебя через половину мира к мертвому ишаку в мерзлую темную задницу!
Кудеяр рассмеялся:
– Знаю-знаю. У вас там, в Крыму, даже дохлые ишаки всегда потные из-за жары. Так что в плен сдаваться я не стану, братик. Уж лучше здесь плащ потеплее накину.
За разговором вокруг стало потихоньку светлеть, и вскоре путники смогли увидеть довольно широкую тропу, идущую от причала вверх по берегу. Там, наверху, возле опушки соснового бора, лежали кверху брюхом два сшитых из толстого теса крутобоких баркаса.
– Местные, видать, от воды кормятся, – вслух подумал Духаня. – Обычному смерду такая лодка ни к чему.
– Рухлядь берите, – распорядился боярский сын и пошел вперед.
Пока он поднимался – лодки заслоняли весь вид впереди, но когда Кудеяр с ними поравнялся, то невольно присвистнул и замедлил шаг.
Он и сам был из мест лесистых, костромских и к большим домам привык. Но здесь…
Впереди возвышалась бревенчатая махина высотой саженей восемь до конька, полных два этажа с чердаком сверху. В ширину в ней было шагов пятнадцать – тоже, считай, восемь саженей. В длину – шагов шестьдесят, не менее. Крыша – крыта пропитанным дегтем до черноты тесом, крыльцо – с лестницей в два пролета, и тоже крытое, окон – шесть по первому жилью и шесть по второму. И плюс к тому гульбище – длинный балкон вдоль окон второго этажа.
– Это местная крепость? – неуверенно спросил татарин.
– Изба крестьянская, – бросил в ответ Кудеяр и двинулся дальше.
В светлом утреннем небе было хорошо видно, как из трубы струится дымок, и потому боярский сын уверенно поднялся по ступеням, Ежан постучал в дверь.
– Кому там не спится в такую рань? – вскоре поинтересовались из-за двери, и тесовая створка открылась.
На пороге стоял сонный бородатый мужик лет сорока, босой, в полотняной рубахе и штанах. Одной рукой он лениво чесал подбородок, другой постукивал по колену обухом топора.
– Ты хозяин будешь? – спросил Ежан.
– Батя, это к тебе! – крикнул в глубину избы мужик.