И мысли сии опять воскресили в памяти молодого воина образ голубоглазой круглолицей девчонки, что однажды в Твери подняла на него свои голубые глаза, да и лишила разума своим звонким голосом и чистой, беззаботной улыбкой. Светлое и радостное воспоминание смешалось в душе с черной тоской безнадежности, безвозвратности утраты, и Кудеяр аж зубами скрипнул от желания дать шпоры коню и разогнать его во весь опор, дабы налететь грудью на острые басурманские пики…
Но не было в прионежских лесах ни татарских копий, ни литовских топоров. Только снег, лес и долгий путь по щедрой великокняжеской награде.
Как ни странно, в эти самые мгновения Великая княгиня Соломония тоже вспоминала смешливого юного Кудеяра, однажды в Твери ранним утром поднявшего ее с постели.
Государыня находилась в бане, пахнущая после щелока горькой полынью, розовая от жара, пышноволосая и распаренная, и старательно, медленными круговыми движениями втирала в живот «заячью воду» – творенную из шерсти новорожденных заяйчат, настоянную на свинороевом корне и заговоренную на плодородие за семь ночей на растущей луне. Заряна наблюдала за этим, сторожа входную дверь, а косоглазая бабка Юрина, одетая в грубую полотняную рубаху, стояла у Великой княгини за спиной и негромко нашептывала в ухо:
– Встану не помолясь, выйду не перекрестясь, не через дверь, а норою мышиною, не чрез ворота, а окладным бревном. Пойду через гору высокую, через лес густой, через реку полноводную, лягу в черный полдень средь густой травы, на сырой земле, под полной Луной. Так бы мне, рабе божьей Соломонии, животом прирасти, как Луна от пустоты к полноте прирастает. Так бы мне, рабе божией Соломонии, плодовитой стать, как зайчихи лесные бывают. Так бы густо потомство мое стояло, како трава на лугу наволочном стоит. Войди в живот мой, вода речная, с луга принесенная, под Луной заговоренная, из заячьего помета сотворенная. Стань, лоно мое, ровно река – полным, ровно трава – густым, ровно Луна – великим, ровно зайчиха – плодовитым… Нешто нет у тебя, девонька, на примете, молодца красивого да ласкового? Может статься, понапрасну мы тебя пытаем-мучаем, и нет в тебе ни порчи, ни хворобы, ни сглазу на лоне твоем молодом да красивом? Позволь себе слабость малую, близость шальную… Коли понесешь, тут тебе и ответ, а мужу радость выйдет. А нет, иные зелья опробуем…
– Ты мне что нашептываешь, карга старая?! – Государыня не сразу сообразила, что именно советует ей приведенная девкой знахарка. Но как поняла – отскочила, отшвырнула миску с колдовской водой в сторону, повернулась к ведьме, крепко сжав кулаки: – Мужа обесчестить советуешь?! Шалавой гулящей стать?! Ложе семейное оскорбить?! Вон пошла отсюда! Прочь, и чтобы духу в Москве твоего больше не было!