На минуту Ардженти задумался, и в это время у поворота на Бликер-стрит мимо них проехал угольный фургон.
– Крысиный яд? – переспросил инспектор. – Насколько я знаю, среди его компонентов есть мышьяк, и мы уже его проверили.
– В тридцати процентах крысиных ядов он действительно содержится. Но теперь чаще используется стрихнин. И многие стрихниновые соединения до сих пор полностью не изучены и трудно определяемы, – возразил Джеймсон.
– Если точно, сорок три стрихниновых соединения, – вмешался Лоуренс. – А сорок мышьяковистых соединений по-прежнему недоступны для тестирования.
– Да, Лоуренс совершенно прав, – подтвердил криминалист. – Нет сомнений, что тест Марша, который мы провели у ранее погибших девушек, надежен.
Джозеф повел бровью.
– Полагаете, такая связь действительно вероятна?
– Да, полагаю. Хотя до сих пор доказательств этого у нас было мало. Следует напомнить себе, что, несмотря на отсутствие какой-либо взаимосвязи между слугами семейств и жертвами, вариант убийства отпадает. Здесь вернее всего просматриваются естественные причины.
Удобство такого объяснения состояло и в другом, подумал Ардженти. На настоящий момент пять мертвых девушек из элитных семей были, вероятно, отравлены. Слухи стремительно раздувались, а заголовки в прессе по последним трем жертвам стали чрезвычайно тревожными. Нью-Йорк охватила паника, так что мэр города Уоткинс и комиссар полиции Лэтам все настойчивее требовали раскрытия дела.
Тем не менее две вероятные версии случившегося выглядели весьма противоречиво. Если девушки пали жертвами убийцы, то число жертв приравнивало это дело к последнему громкому расследованию по делу Юджина «Потрошителя» Дава. Но те случаи, помимо жестокости нападений, объединяло то, что все жертвы были простыми проститутками. Теперь же гибли дочери городской элиты. Негодование общественности нарастало, все решительно требовали ареста убийцы.
Если же причины смерти будут признаны естественными, ситуация успокоится и станет частью статистики. Джозеф невольно подумал о том, что если б эта статистика касалась городских бедняков, ее никто не заметил бы. За последний месяц эпидемия холеры унесла жизни двадцати восьми человек, проживавших всего в трех кварталах от того места на Мотт-стрит, где он находился. Каждый месяц в трущобах и работных домах сотни умирали от тифа, дифтерии, истощения и туберкулеза, а в Сити-холле никто даже бровью не повел. Обыденная городская жизнь и смерть…
– Скоро узнаем. Пекарня Алгонкина, – произнес Ардженти, взглянув в записную книжку. – И если во всех случаях причина смерти естественная, то выяснить придется лишь то, почему жертвами стали только девушки из богатых семей.