– Хорошо, – сказала она, – приходи как-нибудь вечером и убедись. Но как ты сможешь судить, ведь ты не знаешь венгерского?
– Согласен! Но я знаю одно: всякий, кто умеет говорить на венгерском, сущий волшебник. Это самый трудный язык на свете – не для венгров, конечно. Твой Клод, может быть, умный парень, но не рассказывай мне, что он говорит по-венгерски! Нет, ты не заставишь меня в это поверить.
Она явно пропустила мои слова мимо ушей, судя по тому, что изрекла дальше:
– Ах да, совсем забыла: он также знает санскрит, иврит и…
– Слушай! – воскликнул я. – Он не почти Христос, он и есть Христос. В его возрасте никто, кроме Господа Всемогущего, не может знать все эти языки. Удивляюсь, как он еще не изобрел всеобщего языка. Я зайду к тебе очень скоро, не волнуйся. Хочу собственными глазами увидеть этот феномен. Я хочу, чтобы он говорил на шести языках сразу. Ничто другое меня не убедит.
Она взглянула на меня, словно желая сказать: «Ах ты, бедняга, Фома неверующий!»
Снисходительная улыбка на ее губах разозлила наконец меня.
– Что это ты так улыбаешься? – спросил я.
Добрую минуту она молчала, решая, стоит ли отвечать.
– Потому что, Вэл… потому что мне интересно, что ты скажешь, узнав, что еще он может исцелять.
Странно, но это звучало правдоподобней и больше отвечало его характеру, нежели все, что она говорила о нем раньше. Но я уже не мог отказаться от насмешливого и скептического тона.
– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Ты что, видела, как он исцелял кого-нибудь?
Она честно отказалась отвечать на этот вопрос. Однако продолжала стоять на своем, говоря, что может поручиться, что это правда.
– От чего же он лечит, от головной боли? – насмешливо спросил я.
Она опять сделала долгую паузу. Потом серьезно, почти торжественно заявила:
– Он исцеляет от рака, если тебе это о чем-то говорит.
Тут я просто осатанел.
– Ради бога, – закричал я, – что за чушь ты несешь! Совсем сбрендила? Ты еще скажи, что он воскрешает мертвых.
На ее лице мелькнула улыбка. Голосом, уже не столько серьезным, сколько мрачным, она сказала:
– Хочешь – верь, хочешь – нет, Вэл, но это было. Когда он жил с навахо. Потому-то они так любили его…
– Ладно, дурочка, на сегодня хватит. Давай сменим тему. Если скажешь что-то еще в том же роде, я подумаю, что у тебя шарики за ролики зашли.
Тут я услышал такое, отчего прямо-таки подскочил на месте.
– Клод говорит, что видит тебя. Он знает все о тебе… постигает тебя внутренним взором. И не думай, что я ему рассказывала о тебе, этого не было! Хочешь услышать больше? – Она продолжала: – Тебя ждет потрясающая карьера: ты станешь всемирно известен. Как говорит Клод, сейчас ты слеп. Поражен