Он посмотрел на нее, оторвав глаза от виски, и поймал ее взгляд своим. Эль пришлось сделать глубокий вдох.
Он смотрел на нее так, как будто заглядывал в ее разум. Она чувствовала себя так, словно он мог читать ее мысли. А ее основная мысль в тот момент заключалась в том, что если он был таким сильным, настолько горячим, мускулистым и татуированным, то почему он не мог заступиться за нее и Келли?
— Я нашел его, — подтвердил Форестер.
Эль подождала, давая ему возможность уточнить детали про похороны его отца, но он так ничего и не сказал. Эль поняла, что он был неразговорчив.
— Как ожог? — спросила она.
Форестер улыбнулся при этом воспоминании.
— Опять же, прошу прощения за свое поведение вчера. Это был странный день.
Эль кивнула. Он задрал рукав своего пиджака и показал ей область кожи, обожженную кофе.
В этом месте кожа была покрасневшей и слегка воспалившейся, но было понятно, что кожа зажила бы за день или за два.
— Уже лучше, — сказал он.
Эль не слышала, потому что она была увлечена тем, что увидела. Все его руки были испещрены маленькими, круглыми ожогами от сигарет.
— Так это правда, — не задумываясь, выдохнула она.
Инстинктивно Форестер потянул рукав вниз.
— Что правда? — спросил он.
— Прости, — пробормотала Эль, — ничего.
— Что правда? — повторил свой вопрос Форестер.
Он не был рассержен, скорее всего, ему было любопытно.
— Мне, действительно, не следовало говорить. Это личное.
— Что за личное?
— Это лишь…, — Эль вздохнула, — извини, я знаю, что это не мое дело, но ты же знаешь, что люди говорят.
— О чем?
— Я слышала, что у тебя имелись сигаретные ожоги на руке. Вот и все. Я не была уверена, верить мне этому или нет, но теперь я вижу, что это правда.
— Ты слышала обо мне? — спросил Форестер.
— Да. Ты же понимаешь. Город небольшой. Люди сплетничают.
— Предполагаю, что они так делают, — сказал Форестер, которого почти забавляло, что она что-то слышала о нем.
Он не был готов к такому. Он покинул Стоун-Пик, когда ему было двенадцать лет. Сначала Форестер жил в Биллингсе, а позже в Калифорнии с Лейси, ее отцом и братьями. Люди в Стоун-Пике, возможно, знали его историю, но к тому времени, как он прибыл в Калифорнию, Форестер оказался просто еще один ребенок с прошлым. Он не привык к тому, что люди знали его историю. Он даже не представлял, что все в Стоун-Пике, возможно, до сих пор помнят его. Он уже давно забыл всех их.
— Мне, правда, не следовало, тебе ничего говорить, — сказала Эль, испытывая неловкость.
Она посмотрела на Келли, которая наблюдала за происходящим с озадаченным выражением на лице. Чтобы сменить тему, Эль перевела разговор на татуировки.