— О приятно проведенном времени с ним?
— Как об интрижке, детка.
— Это не было интрижкой, — сказала Эль, слезы душили ее.
— Я не говорю, что это именно так, — заметила Грейс. — Может быть, он скоро вернется. Я просто предполагаю, что если он не появится, то постарайся не дать этому разбить твое сердце.
Эль покачала головой и взглянула на Келли. И когда она увидела сострадание в глазах Келли, то поняла. Они утешали ее. Они пытались утешить ее и сделать это наилучшим образом. Они думали, что Форестер не вернется.
И они, вероятно, были правы.
— Он сказал, что любит меня, — сказала Эль, чувствуя себя жалкой.
— Мужчины часто говорят такие вещи, даже не понимая, что это значит,— произнесла Грейс.
— Он сказал, что хочет будущего со мной.
Келли и Грейс обняли ее, слезы полились по ее щекам. Она была убита горем.
Независимо от того, что Грейс пыталась сказать ей, что надо быть сильной и не позволять эмоциям выйти из-под контроля, ее сердце было разбито. Если Форестер не вернется, она умрет. Вот что она сейчас чувствовала и во что верила.
— Он был прямо снаружи, — сказала Эль, ее голос напоминал пронзительный вопль.
— Был, но ушел, — сказала Грейс.
— Почему? Почему он передумал? Почему изменил свое мнение обо мне? Что я сделала не так?
— Ты не сделала ничего плохого, детка.
— Он сказал, что хочет ребенка, — произнесла Эль, ее голос был наполнен такой тоской, что почти не был слышен. — Он сказал, что хотел от меня ребенка, и мы занимались любовью без защиты, — продолжила Эль. — Я понимаю, что это было очень скоро, знаю, что мы только встретились, но я действительно чувствовала связь с ним. Я думала, что это по-настоящему. Я хотела родить ему ребенка.
— Тише, — сказала Грейс успокаивающим тоном.
Эль ничего не соображала из-за горя. Она не могла нормально думать. Все на что она сейчас была способна, это сидеть и плакать, ее маленькое тело сотрясалось от мук. Она не могла быть более расстроенной, даже если бы кто-то умер. Для нее это было равнозначно смерти. Боль была такой сильной, как при смерти.
— Я была дурой, — сказала она, и даже не осознавала, верит ли она своим собственным словам или нет.
Форестер сказал, что вернется. Она слишком остро реагирует. Он не сказал, что будет к завтраку. Было уже почти одиннадцать часов вечера. День подошел к концу. Он выписался из гостиницы и даже не попрощался.
Она посмотрела на Грейс и Келли и решила рассказать им то, то она не говорила никому.
— Моя собственная мать не любила меня, — сказала она.
— Что? — спросила Грейс, а Келли раскрыла рот от удивления.