Когда носилки спустили в катер, Матраи попросил посадить его. Ни единым звуком не выдал он страшной боли в спине. Только еще большая бледность залила исхудалое лицо. Одну минуту он сидел с закрытыми глазами. Потом обвел взглядом толпу:
— Товарищи… братья… мы еще свидимся… мы будем драться… мы победим… — слабым голосом проговорил он и без сил упал на носилки. Но его слова, подхваченные передними рядами, как шопот ветра, из уст в уста облетели толпу.
Матрос поднял багор и оттолкнул катер от стенки. Над притихшей пристанью раздался чей‑то негромкий голос:
Фронтовые товарищи, пойте все,
Пусть другие песни молчат…
Мы песнь о харамском фронте споем,
Где погиб не один наш брат.
К одинокому певцу тотчас присоединились несколько голосов:
Гранаты рвали нас на куски,
Мы в руках винтовки сжимали.
Мы крепили своими телами Мадрид,
Мы Аргандский мост защищали.
Многие тысячи бойцов: крестьяне, рабочие, мужчины и женщины, пришедшие сюда из охваченного огненным кольцом сердца республики, посылали прощальный привет генералу.
А теперь в долине, вдоль наших траншей,
Ковер расстилается алый.
Над могилами красные маки цветут,
Где так много достойных пало…
На берегу не было больше никого, кто не присоединился бы к песне. Она неслась вдоль берега в подступившие к морю горы:
Но позднее и всюду, и всегда,
Где б семья ни сошлась трудовая,
Будет песня о харамской битве греметь,
На борьбу сердца поднимая.
Катер приближался к "Дидоне". Сквозь стук мотора до сидевших в катере все слабее доносилось:
И когда наш час желанный придет
И побьем мы всю вражью свору,
Люди мира придут на харамский фронт,
Как в февральскую пору…
Когда Нед со спутниками поднялся на борт крейсера, выяснилось, что он вовсе не тот Эдуард Грили, которого высадили в Гибралтаре. И Матраи не был тем пассажиром, ради которого корабль его величества "Дидона" совершил плавание из Портсмута к берегам Пиренейского полуострова.
Заработало радио. Командиру крейсера было приказано следовать в Гандию.
Туда же, таясь от глаз испанцев, помчался роллс–ройс британского посольства.
В ночь с 18 на 19 марта моторный катер "Дидоны" подобрал Роу на берегу близ Гандии Роу сопровождал маленький смуглый человек лет пятидесяти. Широкий, с чужого плеча штатский костюм мало подходил к его военной выправке. Это был изменник полковник Касадо.
На рассвете "Дидона" подняла якорь. Скоро испанский берег скрылся из глаз стоявшего возле иллюминатора Неда.
— Вот и всё, — проговорил он, не оборачиваясь.
Из глубины каюты послышался слабый голос Матраи:
— Ты его больше не видишь?
— Нет.
Матраи отвернулся к переборке.