Перед ним был Житков.
— Развяжите, — быстро проговорил Вольф и обратился к пленнику: — Рад снова видеть вас своим гостем.
Их взгляды встретились. Несколько мгновений длилось напряженное молчание. Вольф обернулся к присутствующим:
— Немедленно освободить всех заложников и… — он покосился на Житкова, — в первую очередь, достопочтенного пастора Сольнеса.
Житков с трудом сдержал вздох облегчения: Найденов будет свободен!
Комендант снова подошел к Витеме-Вольфу:
— Я хотел вам сказать насчет этого вашего юнги…
С бака послышался треск револьверного выстрела и короткий всплеск воды.
Целая туча глупышей и бакланов устремилась туда, где расходились круги от упавшего в море Тэдди…
Витема-Вольф обернулся к коменданту:
— Вы что-то говорили о юнге?
— Боюсь, что теперь это уже не имеет значения: он не убивал барона… Я полагал, что вы намерены просто попугать малого…
Капитан посмотрел на него так, что комендант предпочел поскорее откланяться. А Витема-Вольф, круто повернувшись на каблуках, медленно пошел к себе в каюту. Голова его была опущена, что не так-то часто доводилось видеть его подчиненным.
* * *
Первый же день пребывания на «Марте» убедил Житкова в том, что о повторном бегстве с корабля пока нечего и думать. Помимо того, что несколько часовых день и ночь расхаживали вдоль бортов, Вольфом была придумана мера, более действенная, чем часовые и замки. Он объявил, что в тот же час, когда обнаружится исчезновение русского, будут расстреляны пять наиболее уважаемых жителей острова, и первым из них — пастор. Говоря о пасторе, Вольф особенно внимательно следил за выражением лица Житкова.
— А чтобы вы не скучали, — сказал Вольф Житкову, — я приставлю к вам человека, хорошо вам знакомого. Позови боцмана! — приказал он матросу.
— Я здесь, капитан, — послышался за спиной Житкова хриплый бас Мейнеша.
Боцман стоял, широкоплечий и крепкий, как прежде. Старая трубочка с серебряным донышком торчала у него в зубах.
— Мне не нужно вас представлять друг другу, — с улыбкой проговорил Вольф. — Вы думали, старика давно нет в живых? Но стукнуть Юстуса по голове — еще не значит от него отделаться. Не правда ли, боцман?
— Да, капитан.
— Мейнеш будет вашей тенью. Тем более неразлучной, что твердо знает: если вам удастся ускользнуть, то он отправится к праотцам раньше пастора. Слышишь, боцман?
— Да, капитан.
С этой минуты, где бы Житков ни был, что бы он ни делал, рядом с ним был Мейнеш. На ночь боцман запирал каюту и ложился у двери. Днем он ходил за моряком, едва не наступая ему на пятки. И при этом за несколько дней Житкову не удалось обменяться с ним ни единым словом.