Санька закрыл глаза и судорожно сжал перед лицом маленькие ладони. Ведь так нужно было нырять…
Мы дружбу связали канатом…
По-видимому, на «Керчи» не поняли намерения парашютиста или заметили его слишком поздно. В ту самую минуту, когда мальчик коснулся поверхности моря, у борта «Керчи» появилось маленькое облачко. В воздухе мелькнуло длинное тело торпеды. Ее белый след на воде стремительно приближался к «Свободной России». Невольный крик вырвался у людей на «Керчи», когда там заметили падение парашютиста неподалеку от линкора, — ведь взрыв торпеды должен был быть для него смертельным. Санька и сам видел движущийся на него пенистый гребень, но не сделал попытки отплыть от корабля. Он знал, что это безнадежно. Уйти от взрыва было немыслимо. Но сейчас он даже не испытывал страха. Лишь досада наполняла его — острая досада, что так и не успел спасти Пашку. И вдруг он ясно увидел: торпеда пущена неверно, она не попадет в корабль!
Когда торпеда действительно прошла под носом линкора, не задев его, радость охватила Саньку.
Матросские голоса кричали с «Керчи»:
— Плыви прочь!.. Уходи!.. Уходи от корабля!
Быстро спустили шлюпку.
Санька поплыл. Но он направился вовсе не в сторону шлюпки с «Керчи», а к обреченному дредноуту. Быстро достиг трапа и побежал вверх. Через минуту его маленькая фигурка затерялась среди палубных надстроек.
Санька стрелой несся по палубе. Нырнул в первую попавшуюся дверь, помчался по внутренним проходам корабля. Если Житков попал в ловушку, — его заперли где-нибудь недалеко от командирского салона, так же, как был заперт и он сам на «Воле». Подальше от матросских глаз.
Вот и командирский салон. Все здесь говорило о поспешном бегстве хозяев. Санька остановился и крикнул:
— Паша!.. Пашенька!..
Эхо гулко понесло его голос по стальным закоулкам броненосца.
Санька затаил дыхание.
Эхо, дробясь, потерялось где-то вдали. Было тихо.
— Паша!.. Пашенька! — едва не плача, повторял мальчик.
Снова бежало звонкое эхо, отскакивая от переборок и палуб, ломаясь и затихая. И снова ответом ему было молчание покинутого корабля.
Санька еще раз заглянул в боковые каюты: пусто, беспорядочно разбросаны вещи. Забежал в командирскую спальню. Большой серый кот уютно спал в койке. У дверей ванной грудой лежали чемоданы, несессеры, портпледы, носильные вещи, — еще одно свидетельство растерянности и поспешного бегства. Санька в бешенстве ткнул ногой в эту груду.
— Гады окаянные! — пробормотал он, стиснув зубы. Ему и в голову не могло прийти, что за дверью, заваленной этими вещами, томится его друг Житков.