Но где-то в глубине, отдаленной частью разума, я понимал, что если сдамся всему этому – отчаянию, нищете – то больше уже никогда не поднимусь, не выберусь… И я нашел опору в мечте – стать архитектором. Я учился самозабвенно, с удовольствием, я представлял в воображении, какие удивительные здания, рожденные моей творческой мыслью, могут появиться на свет в будущем… И – работал, работал, работал…
Так прошли два года. А потом я встретил Тарику…
Хадкор замолчал, словно погрузившись в воспоминания, но через минуту усмехнулся и заговорил снова.
– Я совершил ошибку, которую совершают, наверное, все мужчины, когда по каким-либо причинам не могут быть вместе с любимой – увлекся девушкой, похожей на нее внешне. Отец Тарики был эйринцем, от него ей и достались зеленые глаза, а мать – вергийкой. Правда, прожили они вместе недолго – отец все хотел увезти семью на Эйри, мать наотрез отказывалась, – в результате он уехал один. Дочь выросла с матерью и отчимом-вергийцем. Но все это я узнал уже потом, а в тот день, летний, жаркий, увидел ее в уличном кафе и не смог пройти мимо. Она сидела за дальним столиком, одна, печальная, едва сдерживала слезы – как выяснилось, недавно рассталась с предыдущим парнем. Я расположился напротив, заговорил, и вскоре мне удалось вызвать у нее улыбку, а затем – и заинтересованность…
Мы начали встречаться. Она напоминала Эниту внешне – волнами длинных каштановых волос, и, конечно, невероятными зелеными глазами. Я не обманывал себя, четко осознавая причину своего влечения к ней, но ничего не мог с собой поделать. Я был как сумасшедший, смотрел на нее, а видел Эниту, и больше всего на свете боялся в какой-нибудь неподходящий момент назвать ее другим именем…
Она не очень ладила с родителями, поэтому, когда я предложил переехать ко мне, быстро согласилась. Вот тут-то и начались наши взаимные открытия относительно друг друга…
С ней случился шок сразу, как только она увидела мою квартиру. Собственно, и название «квартира» звучало для этого помещения слишком громко – крошечная комната, где едва умещались кровать и стол, и кухня, на которой с трудом могли разойтись два человека. Дальше было только хуже: выросшая в довольно состоятельной семье, Тарика категорически не желала довольствоваться моими скудными материальными возможностями. Она нигде не училась и не хотела работать, я не хотел ее заставлять, а сам работать еще больше не мог уже физически: и так спал по четыре часа в сутки. Несколько раз она пыталась настоять на том, чтобы я обратился за помощью к отцу, но я неизменно отвечал, что лучше умру. Выход из ситуации напрашивался довольно очевидный – я должен был бросить учебу. Но пожертвовать своей мечтой я не соглашался…