Если бы она сейчас была здесь, он наверняка поделился бы с ней своими «инь-ян» ощущениями относительно женщины в ванной.
Закрыв дверцу холодильника и одновременно пытаясь запереть мысли, Даллас переключил внимание на кладовку. На ее полках царило еще большее запустение, чем в холодильнике.
Что ж, вдобавок к покупке нового дивана, чтобы впредь, когда ему придется на нем спать, не болела шея, Даллас собирался затариться продуктами. Чувствуя себя неполноценным оттого, что не может ничего предложить Никки, О’Коннор захлопнул дверь кладовки.
В голове маячил вопрос Тайлера: «Что такого в той блондинке в спальне Далласа, из-за чего он сам не свой?»
Почему он так себя чувствует? Даллас больше двух месяцев не покупал продукты. Сьюзан множество раз приходила к нему, и он никогда не переживал, что может предложить ей лишь хорошо провести время в постели.
В дверь поскребся Бад. Даллас впустил пса, но предупреждающе на него зыркнул.
– Еще раз пукнешь, и, клянусь, поищу пробку.
Бульдог повернул голову, как будто что-то услышал, и в следующую секунду вылетел из кухни.
– Оставь ее в покое. – Даллас пошел за псом, чтобы не дать ему ломиться в дверь ванной.
Но Бад не остановился у ванной комнаты – он протаранил наполовину открытую дверь спальни и забежал внутрь.
Даллас заметил Никки на полу, она прятала лицо в ладонях и плакала. Нет, не плакала. Рыдала. Ревела белугой.
Проклятье.
Его первый порыв, а Даллас в целом следовал интуиции, – бежать сломя голову. Он мог выдержать пару слезинок, задать подходящий вопрос «Ты в порядке?» и при этом выглядеть искренне. И это не притворство, Даллас не был придурком. Он беспокоился о людях. Но когда дело касалось эмоционально разбитой женщины, пожалуй, Бад лучше любого человека подходил на роль утешителя.
Он развернулся и даже оторвал ногу от пола, собираясь ретироваться, но тут Никки снова всхлипнула и икнула. Непостижимо, как этот незначительный звук мог иметь такое сильное влияние на совесть О’Коннора. Но, принимая поражение, Даллас глубоко вздохнул, снова развернулся и вошел прямо в центр эмоциональной бури.
– Эй! – Он встал позади Никки на колени и положил ей ладонь на плечо. – Ты в порядке?
Она мотнула головой, но отвечать не стала. Даже руки от лица не убрала. Сквозь пальцы вырвалось очередное рыдание. Бад нарезал круги вокруг Никки и, глядя на Далласа, скулил, словно говоря: «Сделай что-нибудь!»
Но что?
Даллас сел рядом с заплаканной гостьей и осторожно одной рукой обнял ее за плечи. Он не был уверен, что его помощи будут рады. Никки внезапно повернулась, О’Коннор подумал, что сейчас она попросит ее отпустить, и вскинул руку. Но вместо того, чтобы отпрянуть, Никки спрятала лицо у него на груди.