Просмотрела раз, другой, третий.
На четвертый сказала:
– Здесь стоп.
Застыл кадр, где лежащий Томберг смотрит на Ван Мыня, которого видно со спины.
– Да, я тоже все время здесь останавливаю. Странное выражение лица.
– Дело не в выражении. Где у тебя тут масштаб?
Он показал на кнопку.
Каролина увеличила картинку до предела. Теперь весь экран был занят глазом академика.
– Смотри. Что это?
Ветер вгляделся.
– Отражение. Китаец что-то ему показывает… Помнишь про «лягушонку», да? Эх, рассмотреть бы. Черт, мелко!
– Для тебя мелко, для меня нет. – Каролина распрямилась. – Давай мне пластинку, Тайфун. Запущу ее в телескоп. Двухсотпятидесятитысячного увеличения и квадрофокуса, я думаю, для этой цели хватит.
– Каролина, я тебя люблю, – потрясенно молвил Ветер. – Ты, конечно, мозг на ножках. Но какой!
ВСЁ РАЗЪЯСНЯЕТСЯ
На следующее утро, приехав на работу, Ветер увидел, что у двери его кабинета топчется взволнованный Дельфин.
– Я нашел его! Вдуг осенило, стал искать, и…
– Китайца?! – подался вперед Ветер, забыв, что ничего не говорил помощнику про Ван Мыня.
– Почему китайца? Какого китайца? Я нашел убийцу!
– Где?
Мика потыкал себя в лоб:
– Здесь, в глубинах интеллекта. Мне пишло в голову пеешестить кандидатов в клиенты.
– Перешерстить? – не сразу сообразил Карл. – Каких еще кандидатов?
– Я собиаю данные на людей, котоые пока еще ничего на натвоили, но обатили на себя внимание Системы и были отпавлены на дополнительное обследование. Я сидел всю ночь, посматъивал матеиалы. Погляди, что я нашел…
Мика торжествующе повел Карла внутрь, где в проектор уже была вставлена визозапись. С неподвижного кадра смотрел юноша или, может быть, молодой мужчина с нервным лицом и воспаленным взглядом.
– Некто Данко Сен-Жюст. Откуда имя «Данко» не знаю, а Сен-Жюст, если ты помнишь, был одним из самых молодых вождей Фанцузской Еволюции. Возаст тут имеет значение, сейчас поймешь… Записан азгово с психологом. Слушай…
Он нажал кнопку.
Ровный, приятный голос (психологам такой ставят специально) спросил:
– Так все-таки, чем тебя не устраивает меритократия, Данко?
Лицо молодого человека пришло в движение.
– Потому что это обман! Красивый термин! На самом деле у нас в стране не меритократия, а геронтократия! У кого больше бюлей, тот всё и решает! А больше бюлей у тех, кто дольше живет! Вот и выходит, что обществом распоряжаются старики!
– Не старики, а сеньоры. Зрелые люди.
– Перезрелые! В них уже иссякли все жизненные соки! Они ничего не хотят, ничего не могут! Ты посмотри, какого возраста все наши министры и депутаты! Ни одного, кому меньше девяноста лет! А ужасней всего, что мы заложники полудохлого Совета Старейшин! Ни одно важное решение не принимается без согласия этих мафусаилов, этих сушеных мумий! Меня трясет, когда я вижу по радиовизору эти морщинистые рожи!