Дело было – сковырнуть Шванца, чтобы Патрон смог провести на важную должность начальника отделения своего человека. Кого именно, Филипп не спрашивал. Он должен был собрать и предоставить материал на Объекта. И точка.
Аховое досталось Бляхину задание. Опасное и, прямо сказать, поганое. Своей волей Филипп нипочем бы в органы не вернулся. Сейчас там стало еще хуже, чем было в Гражданскую. Тогда хоть просто к стенке ставили, притом врагов – беляков, саботажников, всякую контру, а нынче перед расстрелом людей сначала мордуют – и своих людей, советских, таких же, как ты сам. Ну и волей-неволей прикидываешь: вдруг завтра тоже угодишь в «Кафельную», зубами на пол плевать.
Или поставят носом в паклевую подушку.
Бляхин пришел в Органы полтора месяца назад и уже на третий день загремел в особое дежурство: присутствовать при исполнении. Это железный нарком ввел такой порядок, недавно. Чтоб сотрудники следственных подразделений наглядно видели результат своей работы. Вот Бляхина и послали, на свежака. Ихних, которые из второго отделения, гоняли недалеко – не в Бутово и не на «Коммунарку», а на так называемую Ближнюю Стенку, со службы десять минут пешком. Там, в Кисельном переулке, под неприметным домом расстрельный подвал – для контингента из Внутренней тюрьмы. Место удобное, с полной звукоизоляцией, исполняют приговоры в любое время суток.
Сотрудников второго отделения посылали дежурить по очереди, выпадало примерно раз в месяц. Некоторые хвастались, будто не только смотрели, но и сами исполняли. Филипп в буфете такой разговор слышал, собственными ушами.
Конечно, во времена боевой революционной молодости он навидался, как людей в расход пускают. Но то было совсем другое. Потому что кругом война, разруха, голод, тиф, все от такой жизни ополоумели. А тут прошелся по августовской Москве, по самому центру, у решетки яслей-сада постоял, на малышей в песочнице поулыбался (с возрастом сделался чувствительный на детишек). Поглядел на часы – без пяти пять, пора. Дальше всё тоже обыкновенно: показываешь документ, расписываешься, получаешь наушники, тоже под расписку, спускаешься по лестнице. И вдруг попадаешь в глухую черную кишку, где в стенку светит прожектор. На стенке рогожная подушка, набитая паклей. «Пулеприемник» называется. Осужденного подводят, ставят на колени, комендант в затылок ба-бах! Грохота через наушники почти не слышно, но мозги, кровь… Потом труп – за ноги, а подушку поворачивают чистой стороной. После каждого второго исполнения подушку меняют. В бляхинское дежурство стратили семь подушек – четырнадцать человек кончили.