Эсмеральда ничем подобным не увлекалась и все же умудрялась вечно оказываться на мели.
Карл, как обычно, скинул ей на кассатор сто рублей.
– Швыряешь деньги направо и налево. Весь в отца, – одобрительно заметила мать.
Это, впрочем, была фигура речи. Когда-то Ветер пытался задавать вопросы об отце. Эсмеральда отвечала рассеянно и все время по-разному. Не потому что утаивала, а потому что не помнила. Любовь родителей длилась недолго, и потом было много других мужчин.
Когда Карл начал жить в пансионе, ему было удивительно, отчего другие дети плачут и просятся домой. Он-то чувствовал себя вырвавшимся на свободу и ждал каждого воскресенья с тоской.
Еще в конце прошлого века, когда обновляли Конституцию, в самой первой ее статье было провозглашено: главная забота государства – воспитание подрастающего поколения. Педагогика стала считаться самой важной и престижной из профессий. Всякий дилетантизм исключался. Ребенок оставался в семье до пяти лет, а затем попадал в пансион и навещал родителей только по выходным и в каникулы: пускай изредка балуют – не страшно. Всё главное так или иначе происходит в пансионе. К каждому малышу приглядываются опытные специалисты, постепенно выясняют его склонности и способности, бережно ведут из класса в класс. Неуспевающих и отстающих не бывает: ребенка учат тому, что его занимает, шаг за шагом расширяя зону этих интересов. Не бывает и хулиганов – непоседливые и непослушные попадают к таким же шебутным наставникам, которых воспринимают как старших товарищей.
Какое счастье, что в Евразии детей воспитывают не родители, в миллионный, наверное, раз подумал Ветер, уныло слушая и кивая.
Мать, как водится, рассказывала про козни врагов и завистников с парфюмерной фабрики. На работу Эсмеральда не ходила, образцы ароматов ей доставляли на дом, и все же каким-то образом вечно с кем-то конфликтовала.
Тут можно было на время отключиться.
«Сижу еще двадцать две минуты. Потом домой. Пятьдесят, нет, сорок минут поспать. Душ. Потом на работу. Мика, как обычно, сидит допоздна. Подключу его к…»
Мать что-то спросила, а он не расслышал.
– Что, прости?
– Как тебе день стрекозы?
Карл моргнул. Иногда он совсем ее не понимал.
В глазах Эсмеральды сверкнули искры – так бывало перед скандалом.
– Не хочешь же ты сказать, что он тебе не понравился?
О чем речь, лучше было не спрашивать. Могло выйти хуже.
– Ну что ты, – трусливо осклабился Карл. – Ужасно понравился. Я прямо в восторге.
Господи, какая еще стрекоза? Нужно было скорее менять тему.
– У тебя новое приобретение?
Он показал на яркий картонный коробок, лежавший в старинной хрустальной вазочке странной формы (Ветер знал – это так называемая «пепельница»).