— Следуя этой логике, можно что угодно оправдать, — сказал с ухмылкой государь.
Найдя подходящие аргументы, Садок промолвил:
— Великий повелитель, сейчас не время для милосердия. После сегодняшних событий вы должны проявить решительность. Он дал вам не то тайное слово, выставив вас на посмешище перед правителями. Обманом получил вольную для своих военачальников и вдобавок ко всему спланировал побег вашей невесты. Он должен поплатиться за неуважительное поведение по отношению к вам, избраннику божьему.
Раздумывая над словами первосвященника, Соломон спросил:
— И что скажут потомки? От государя сбежала невеста, и он организовал покушение на соперника? Я же буду высмеян в веках.
— Не волнуйтесь, великий повелитель. Мы сами пишем историю. Уверяю вас, в нашей истории для Мариадона и ему подобных не найдется места. Если понадобится, для правдоподобности мы можем записать его вашим казначеем, архитектором или слугой. Через некоторое время о нем никто и не вспомнит. Память о нем уйдет вместе с ним, а вас люди будут чтить во все времена, говорить как о мудрейшем человеке из когда-то живших, о великом правителе Урушалема.
Соломон понимал, что если трое заговорщиков случайно убьют Мариадона, он останется совсем один в этом мире. Поэтому душа его пребывала в смятении, борясь между местью и братскими чувствами. Заметив, что повелитель сомневается, первосвященник продолжил:
— Пока не наступит мессианский период, о коем говорил ваш великий отец, мы вынуждены пребывать в мире, больше напоминающем животный. В таком мире выживают и побеждают не сильные, а хитрые. Великий повелитель, у вас не должно быть абсолютно никаких угрызений совести, поскольку лично вы приказов не отдаете. Если бы Ванея не рассказал о готовившемся побеге, мы бы так ничего и не узнали.
Владыка ничего не ответил. Перед тем как Садок и Ванея собрались покинуть тронный зал, царь спросил у военачальника:
— А где сейчас эта служанка? Я хочу задать ей несколько вопросов по поводу прошлой ночи.
Ванея, после слов Садока уже успевший получить от царя Соломона титул главного военачальника Урушалемского царства, спокойно ответил:
— Стражник сказал, что она не выдержала пыток. Думаю, что и другие подданные Македы не переживут эту ночь.
Оставшись один, повелитель продолжал думать о произошедшем. Его одолевали непонятные чувства, но обратного пути уже не было. Он вспоминал свою первую встречу с еще молодым Мариадоном, прибывшим защищать его от Адонии. Вспоминал и о том, какой долгий путь им пришлось пройти вместе. Но многое с тех пор изменилась. Владыка, находя для себя оправдание в словах Садока, так и не решился сообщить Мастеру, о готовящемся на него покушении.