— Может, и так, но это не значит, что нужно пользоваться их непросвещенностью и навязывать поклонение богу, делая из них рабов. Это не то, чего хотел отец, который являлся последователем Моисея и хранителем тайного имени.
— Я верен клятве отцу и знаю о своем предназначении, но народ пока не готов. Всему свое время, а ты хочешь летом объявить зиму, как это возможно? Нужно дождаться подходящего момента, поэтому я и хочу распространить это упрощенное учение, записанное мудрецами в пять книг, чтобы подготовить этих простолюдинов и земледельцев к более высокому учению. Ты же читал его и не мог не заметить, что в тайной форме там сохранилось учение о свободе.
— Да, там зашифровано истинное учение Моисея. Но религия, целью коей разделить людей, а не объединить их, истолкует его по-своему. Следуя наставлением отца, в Урушалеме ты должен воздвигнуть храм истиной веры, свободы и равенства, а не храм поклонения одному богу. Этот храм с хранящимся в нем ковчегом должен был стать символом свободы и справедливости для всех людей мира, царством, где все будут равны и свободны. Разве не так, брат? — вопросил военачальник, после чего продолжил: — А что получилось? Ты окружил себя фанатично преданными религии коэнами и праздными льстецами, готовыми за щедрые дары без устали воспевать твое величие.
Выслушав военачальника, Соломон произнес:
— Эти льстецы, как ты выразился, сделали меня известным во всех уделах. Нет уголка земли, где люди не знают обо мне и моем процветающем государстве. Разве не об этом мечтал отец? А что касается преданных религии коэнов, то они обеспечивают мне всяческую власть, народ подчиняется мне беспрекословно.
— Но замысел был совсем другим, купцы со всех земель должны были прибывать сюда и, увидев справедливое царство, где все равны и свободны, с восторгом рассказывать об этом во всех уголках земли. А сейчас они только говорят о твоем роскошном дворце, богатстве и гареме.
— Заметь брат, они также говорят о моей мудрости, справедливости и о том, что я сделал Урушалем самым сильным и богатым царством в мире. Мы заставили во всех уголках земли говорить о нашем могуществе. И если постепенно мы обучим людей в моем царстве грамоте, то уже через десять, двадцать или тридцать лет сможем объявить о всеобщем равенстве, после чего и цари во всем мире последуют нашему примеру.
— Соломон, если ты не сделаешь этого сейчас, то не сделаешь никогда, поскольку с годами с властью расставаться все труднее.
— Дорогой брат, как ты себе это представляешь? Через неделю или месяц я объявлю о всеобщей свободе, и равным со мной по статусу станет земледелец, не умеющий читать и писать? Люди не готовы, уверяю тебя, они и сами этого не захотят, поскольку все их интересы — поесть, выпить и иметь крышу над головой. Они восстанут против меня, как тогда в пустыне против Моисея, желающего дать им свободу, и потребуют вернуть все обратно.