– Но он лишь коснулся, – находясь в прострации, прошептала новоявленная мегера.
Магистр успокаивающе погладил Карину по плечам.
– И тебе вновь повезло, что дар активировался лишь после прикосновения. Поверь, Трое было гораздо хуже – она все эти гадости видела, просто находясь рядом с человеком.
«Скорая» прибыла удивительно быстро. Хотя нечему тут удивляться. Слишком фешенебельное место, чтобы допустить здесь чью-то смерть от инфаркта.
Врачи суетились над мужиком и говорили что-то утешительное работникам кафе. Видимо, павлиносвина не очень-то и сильно приложило резко обнаружившимся недугом.
Уже очухавшаяся от произошедшего Карина пытливо смотрела на Глеба и решала, задавать или нет вертевшийся на языке вопрос.
– Спрашивай уже, – милостиво разрешил спутник, прочитав это в ее глазах.
– А как ты с Троей рядом выжил? Она ведь бомба замедленного действия с таким даром.
На лице зельевара промелькнула удивительно добрая усмешка.
– А может, я ангел во плоти. Безгрешный и чистый, аки белый день? – в голосе звучала добрая ирония.
Но лицо Карины явственно выражало недовольство подобным ответом.
– Безгрешных людей не бывает, – уверенно заявила она.
Глеб тяжело выдохнул и признался:
– Конечно, не бывает, но так уж случилось, что все мои грехи – это чрезмерное употребление ядов, убитые комары в летнюю ночь и парочка разбитых женских сердец. Поэтому я, как правило, отделывался лишь треснувшими колбами в лаборатории и часами запойных стихотворных ночей – в страданиях одинокого сердца.
– Как-то мелко.
– Ну уж прости, что не оказался убийцей мирового масштаба, – и в подтверждение своих слов схватил ладонь Карины.
И ничего не произошло – пустота и тишина. Горбуша даже разочаровалась.
– Ничего-о-о, – протянула она.
– А это потому, что за старые грехи я уже расплатился, а новых пока не наделал.
На протяжении всего обратного пути Карину мучило тяжелое ощущение. Собственная совесть не давала покоя, заявляя, что именно она, Карина, виновата в инфаркте мужика. И пусть тот это заслужил, но ведь ее дар послужил катализатором, запустившим весь механизм мщения.
– Глеб, – тихо позвала Горбуша. – А ведь мне теперь нельзя подходить близко к Трое.
– Это еще почему? – не понял ее беспокойства магистр.
– Сердечный приступ этого человека – моя вина. Мой грех. Теперь дар Трои и мне отомстит за это.
Магистр в очередной раз загадочно улыбнулся и как-то очень уверенно заявил:
– Зараза к заразе не липнет! Будь спокойна.
* * *
Новость о смерти Горгулия и предательстве Глеба разнеслась по Академии уже на следующий день после происшествия. Стараниями все той же Терции, которая на уроках этикета и физкультуры вместо проведения занятий занималась распространением слухов и сплетен. Она охала и ахала, причитала, что Академии наступает конец, что преподавательский состав окончательно поредел и, вероятнее всего, с такими темпами до конца никто не доучится.