Все утро Эйлин крутилась возле окна, высматривая почтового стрижа. Боялась, что резкое изменение погоды собьет птицу с курса.
Двадцать четвертого декабря в Бродике выпал снег. Белые хлопья сыпались с неба и таяли, едва касаясь земли. Целую неделю Эйлин помогала матери на рождественской ярмарке: под видом гомеопатической настойки продавала зелье от мигреней по рецепту отца. Которое, кстати, пользовалось небывалым спросом. Повезло, для зимы погода стояла неожиданно теплая. Мама волновалась, что при низких температурах лекарство становилось бесполезным, на что Эйлин скептически замечала, мол, эффект плацебо холодом не разрушишь.
Вечером на ужин придут новые мамины друзья из местного сообщества гомеопатов. Будет шумно. Эйлин предпочла бы завернуться в одеяло и провести рождественский вечер у телевизора, пересматривая старые фильмы о любви…
Она отвернулась от окна и снова принялась рассматривать металлический сейф, который стоял в центре комнаты. Интересно, а символы на дверце выгравировали с помощью магии? Эйлин провела пальцем по холодным бороздкам: треугольник-треугольник-точка — фамильный знак Ди Наполи.
Тяжелую посылку доставили вчера. Угрюмый парень подкатил к дому на большом внедорожнике с тонированными стеклами. Мама даже спрашивать ничего не стала, когда услышала, от кого курьер. Неудивительно, с тех пор как Эйлин вернулась домой, они обе делали вид, будто ничего и не было: ни побега, ни трагедии в Аттикаре.
К сейфу прилагалась записка от Беренгара, в которой он уточнял, что ключ для замка «прилетит» отдельно. Конспираторы. С другой стороны, повезло, что вообще позволили ознакомиться с материалами расследования.
Эйлин сгорала от любопытства. Время тянулось медленно. Нужно занять себя чем-нибудь. Например, навести порядок на столе. Она принялась сортировать распечатанные письма и открытки. Их набралось штук двадцать, не меньше.
Чудаковатый однокурсник, которого Эйлин даже не помнила, с нетерпением ждал встречи в марте, когда они вернутся в академию. Род Ди Наполи любезно выделил во временное пользование родовое поместье. Сейчас там полным ходом шло обустройство кабинетов и жилых комнат.
Исполняющий обязанности ректора господин Жильбер написал Эйлин длиннющее письмо. Целая лекция по саморазвитию, а в конце — настоятельная просьба продолжить учебу. Он сожалел, что многие студенты не вернутся в альма-матер. «Что же, нельзя винить родителей, волнующихся за безопасность отпрысков, — писал профессор. — Остается только надеяться, что будущие маги продолжат обучение у частных преподавателей». Забавно. Неужели он думает, что пример Эйлин воодушевит сомневающихся?