Конверт обжигал руку. Я вошла в бальную залу как раз во время очередного вальса, отыскала глазами Анри: на сей раз он танцевал с леди Люси Дижон. Снова белокурая особа, с крупными локонами ниже лопаток и глазами раненого оленя. Он что-то сказал, на щеках ее появились ямочки, а его ответная улыбка заставила сжать кулаки. Ох, бедняга! Наверное, и впрямь убивается с горя, что я не в его вкусе.
А платье у нее бледно-розовое, с большими воланами-рукавами. Чем-то похоже на платье леди Энн. Я сложила руки на груди, испытывая необъяснимое желание окунуть Люси в пунш целиком – благо столы совсем близко: накрытые, с пузатыми прозрачными чанами. Я ловила пристальные взгляды отдыхающих – изучающие, любопытные, даже кружащиеся в вальсе нет-нет и то на меня глазели, но Анри был полностью увлечен Люси.
Если так пойдет дальше, обо мне будут говорить очень «приятные» вещи. Будь он энгерийцем, его бы с потрохами съели за такое поведение. Иностранцам прощают многое, но я-то не иностранка! Да лучше бы я никогда больше не высовывала носа из Мортенхэйма, сгнила там, растворилась, сгинула, рассыпалась прахом! Чтобы я еще куда-нибудь с ним пошла? Ни за что! Хочет меня позорить, пусть делает это без моего участия.
Я подхватила юбки, резко развернулась и налетела… на леди Энн. Конечно, с той поры прошло уже много лет, она давно вышла замуж за виконта Фэрриша, но пунш любить не перестала. И наливать его до самых краев! Точно во сне я смотрела, как бокал летит на пол, напиток стекает по серебристо-голубому присборенному атласу юбок, впитываясь в него, а осколки разлетаются в разные стороны.
– Вы… вы…
Рот у леди Энн сложился буквой «О». Она прижала руки к груди, как если бы я выдрала у нее сердце, и сейчас держала его на ладони – окровавленное и трепыхающееся. Ей надлежало завалиться на спину и издать предсмертный хрип, но вместо этого пухлые губы задрожали, а в глазах блеснула слеза. Всевидящий, за что? Почему не кто-нибудь еще, почему именно она?
– Миледи Фэрриш.
Я вздрогнула: низкий бархатный голос мужа, только что крутившегося с розовым воланом, прозвучал совсем рядом. Вокруг нас собирались любопытствующие, но леди Энн почему-то передумала плакать, зато смотрела мне за спину. Анри шагнул вперед и спустя миг уже целовал ей руку. Бледное лицо той пошло ярко-красными пятнами, она присела в реверансе.
– Простите мою неловкость, – Анри говорил так, точно облил ее сам. – Могу я что-нибудь сделать, чтобы вернуть вам хорошее расположение духа?