– Но она и вправду лечить способна, или только так называется, что лекарка?
– Умеет, – врать Анька не стала. – Лечит хорошо, и отроки ее слушаются. Ну так чего удивляться-то? У нее же в роду невесть сколько колен лекарок было! Но все равно, с нечистой силой она знается! Ты Бурея видала? Горбун, страшный такой, носа почти нету, волосом диким зарос.
– Довелось лицезреть. – Арина передернула плечами. – Да уж, не красавец.
– Его все боятся, а Юлька нет! Как к родному к нему… А он ее ягодкой величает, гостинцы носит, и вообще ласковый с ней!
«Бурей? Вот уж диво-то. Хотя лекарский дар – он такой: чтобы лечить, надобно человеку в душу залезть, в самые потаенные уголки. Значит, и у этого зверя есть что-то светлое, потребность любить кого-то и о ком-то заботиться…»
– А Прошу нашего ты уже тоже видела?
«Вот как? Не Прошка, не Прохор, а Проша?»
– Довелось утром, – улыбнулась и Арина, вспомнив занятного мальчишку.
– Знаешь, Проша – он такой… он всех любит и всех понимает. Скотий язык разумеет… – Анька на секунду задумалась. – Он ведь заговорить может не хуже Юльки иной раз; его если не перебивать, то заслушаешься напрочь. Проша так девок успокаивает, когда разозлятся или обидятся сильно. У нас одна никак со щенком поладить не могла – он ее кусал, она его била. Так Проша ее под руку взял, ходит с ней и говорит чего-то, ходит и говорит, ходит и говорит… а потом к клеткам собачьим увел. Мы подкрались, смотрим, а она на полу в клетке сидит, по кусочку еду из миски берет и щенку в пасть кладет, а сама почти Прошкиным голосом что-то приговаривает. А щенок еду у нее принимает и жмурится от удовольствия. Кто-то из девок шумнул, так и она, и щенок вздрогнули, будто проснулись. Смотрят друг на друга, и заметно, что ни ему кусаться, ни ей драться уже неохота.
– А в роду у Прохора ни ведуний, ни ворожей не было? – поинтересовалась на всякий случай Арина.
– Не-а! Матушка нарочно у Настены спрашивала – никого и ничего! Сам по себе дар откуда-то взялся! Минька его как-то углядел да в крепость и забрал…
«Ну, тут и правда самое место такому парню – и крепость необычная, и люди тоже. А глаз-то у Анютки цепкий, многое замечает, но вот осмысливать замеченное не умеет. Эх, как бы про Андрея у нее выспросить? Ведь родня же она ему, чего-нибудь про него слышала наверняка…»
– Я гляжу, у вас тут у всех дар… – улыбнулась она, – особенно у родни твоей… А Андрей… Кириллович… он же вам тоже родня?
– Кто? – захлопала было глазами Анька, но потом сообразила, как-то сразу поскучнела и отвела глаза. – А-а-а, Немой… Ну да… А правда говорят, что ты сама его попросила опеку над вами принять? – помявшись, спросила она. – И не испугалась?