В следующий выходной в полку был лыжный кросс, 23 февраля состоялся коллективный выезд в театр Красной Армии, потом дежурство. Позвонить Нонне Сергей Полуяров смог лишь в середине марта. Назвал номер, телефонистка соединила, послышались важные, неторопливые гудки. И звонкий голос:
— У аппарата!
— Будьте добры, попросите Нонну! — даже вспотела рука, державшая телефонную трубку.
— Я вас слушаю!
— Здравствуйте, Нонна. Говорит Сергей!
— А, Сережа! Куда вы пропали? Я думала, что вы забыли номер моего телефона.
— Никогда я не забуду номер вашего телефона! — с мрачной решимостью проговорил Сергей.
— Никогда, никогда? — засмеялась трубка.
— Никогда!
— Хорошо, через сто лет проверю.
— Нонна! Вы сегодня свободны?
— Свободна.
— Пойдемте в кино?
В Художественном кинотеатре на Арбатской площади, как всегда, было людно и душно. Впрочем, это не имело никакого значения. Сергей ничего не видел, не понимал, что происходит на экране. Только — черный локон, упавший на матовый выпуклый лоб, бледное в темноте лицо, легкий запах духов.
Нонна опустила голову:
— Сережа, смотрите на экран.
Он смотрел на экран. Но все равно не мог понять, что там происходит, даже не знал названия фильма. Не все ли равно, какой идет фильм! Чувствовал одно: рядом с ним, чуть касаясь плечом его плеча, сидит девушка. Самая лучшая в зале, в Москве, во всем мире. И это уже навсегда…
Выйдя из кино, пошли по Гоголевскому бульвару. Весна в тот год была ранняя. Снег уже стаял, теплый ветер бережно качал голые ветви лип. Изящная арка станции метрополитена «Дворец Советов» тонко вырисовывалась на фоне бледного вечернего неба. На скамейках темнели пары. Вышли к станции метро. Нонна посмотрела на светло-фиолетовое небо над Замоскворечьем.
— Раньше над рекой стоял храм Христа Спасителя. И сквер вокруг. Как красиво было!
— Куда же храм девался?
— Взорвали.
— Как взорвали? — не понял Полуяров. — Для чего?
— Не знаю. Пятьдесят лет строили, а взорвали за пять дней. Я даже плакала.
Сели на скамью. В голых кронах деревьев, как огромные апельсины, покачивались фонари. Бледные блики пробегали по лицу Нонны.
— Мне очень понравился фильм. А песенка о Париже просто замечательная. Завтра пойду одна и посмотрю еще раз, а то…
Она не договорила. Разве скажешь, что он уже одним своим присутствием мешал ей смотреть фильм.
— Как жаль, завтра я не могу.
— Снова исчезнете на три месяца?
— Не знаю на сколько. Но все равно приду. Никуда, никогда теперь я от вас не уйду.
— Опять — никогда! — Нонна хотела все обратить в шутку, сказать, что вечная любовь теперь продолжается месяца два, но, взглянув на Сергея, замолчала. Было что-то такое в его лице, заставившее ее промолчать. На мгновение показалось: так и будет! Никогда не уйдет от нее юноша с такими глазами.