Виталий подвозиться отказался, сказал, что с часок посидит еще.
– А потом как?
– Ну, трамвай до десяти ходит, и мне почти до дома.
– А ты где живешь?
– В первом, в общаге кузницы, – помедлив, сказал Виталий.
– Н-ну, в принципе, хорошее место, и остановка рядом. Ладно. Самочувствие-то как, не полегче после баньки?
Виталий по-боксерски пошмыгал носом и вежливо сообщил, что вроде полегче.
– Вот видишь. Все равно долго не сиди, сон – лучшее лекарство. На ночь можешь сто грамм принять, но не больше. Давай, в общем, до завтра. Дверь запри и ключ в дежурку на щит не забудь, лады?
Он пожал Виталию руку, пошел к двери, спохватился, остановился, повернулся и все-таки сказал:
– Виталий, ты молодец. Продолжай в том же духе – и вот прямо очень хорошо все будет.
Виталий посмотрел недоумевающе, подумал и осторожно кивнул.
Юра выглядел вполне здоровым и, кажется, даже прибавил в щеках. Левую руку он держал на руле осторожно, но действовал ею вполне уверенно.
– В сорок восьмой, на стройку, – скомандовал Вазых и прикинул, успеет ли вздремнуть по дороге. Решил, что вряд ли – ехать минут двадцать максимум. Да и боязно еще спать. К тому же в голове и груди бродила неловкость, будто он что-то упустил или недодумал, что-то малозаметное, но важное.
Машина рывком тронулась, и Вазых обнаружил, что они подвисли, чуть не доезжая до перекрестка Ленинского проспекта и Вахитова. Видимо, после дождя опять случилась гигантская лужа, объезжавшие ее машины не укладывались в свой цикл светофора, так что на каждую смену сигнала приходился заторчик секунд на двадцать.
Вазых сказал:
– Жаль, не смогли нормально достроить – знаешь, да, была концепция в Новом городе не оставить ни одной одноуровневой развязки на проспектах? Чтобы только эстакады и мосты.
– Да и так нормально, не то что в Казани, – сказал Юра, охнул и дал по тормозам, бережно отыгрывая рулем.
Ремень ударил Вазыха по правой стороне груди – прямо по зажившему было синяку. Опять лужа масла, что ли, раздраженно хотел спросить он, но слова и мысли испарились: их выжгли насухо стоп-сигналы «москвича-маргарина», который только что мирно разбрызгивал серые фестончики далеко впереди, а теперь застыл сразу за лобовым стеклом.
Вазых вытянул шею, всматриваясь. Через дорогу бежал парень, скорее, даже пацан лет пятнадцати. Он выскочил из-под опоры недостроенной эстакады, стоявшей на краю пустыря, который так и не дождался прокладки дублера Ленинского проспекта. Парень торопливо пробрызгал проспект под сигналы и визг тормозов, ловко обогнал замигавший уже левым поворотником «икарус» и скользнул в закрывающуюся дверь.