На следующей остановке вошла бабка, которая тут же высунулась в дверь и неразборчиво гаркнула. Снаружи заржали. Там стояла примерно такая же толпа, что и у тридцатого. Просто день культурного просвещения какой-то, подумала Таня, вставая и продвигаясь к дверям так, чтобы не задеть суровую бабку, которая заходила на посадку, максимально растопырившись.
На Артуровой остановке не было ни единого человека, по пути тоже всего пара человек попалась. Таня вытащила блокнотик с адресом, удостоверилась, что все правильно нашла – сорок шесть – ноль один, двенадцатый подъезд, – со второй попытки угадала этаж, подышала в обтянутую дерматином дверь, набираясь смелости, и ткнула в коричневую кнопку звонка. Послушала, ткнула еще разок, подольше. Звонок орал, точно пожарная сирена, и поднял бы даже перекормленного медведя.
Она оторвала палец от кнопки и беспомощно огляделась. Соседям звонить неудобно. Да ну к черту, скажу, что в школе срочно ищут, решилась она и обзвонила соседние двери. Никто не откликнулся.
Наверное, это хороший знак, неуверенно подумала Таня: вряд ли весь этаж разом вымер, просто время сейчас не для домашних заседаний: взрослые на работе, дети гуляют. Я это себе уже говорила, поняла она, вышла из ступора и спустилась во двор. Обойду окрестности, потом сгоняю к карьеру – может, опять с горки катается. Если даже нет, хоть как-то время убью, все лучше, чем дома сидеть. Замерзну, правда, а на ходу согреться не получится, подошвы скользкие, ну да что делать.
Во дворе так никого и не появилось, только маленькая девочка выгуливала грязноватую болонку – видимо, совсем старую. Таня мельком одобрительно позавидовала девочке: она сама давно смирилась с тем, что родители не разрешат завести собаку: «овчарки жрут много, а болонки бестолковые, их вон все повыбрасывали». Девочка вон не выбросила, молодец.
Во дворе соседней длинной девятиэтажки было совсем пусто. Таня дошла до последнего подъезда и задумалась, куда дальше – обойти его и поискать в следующем дворе, ближе к детсадику, или выходить к остановке. Из-за дома, который она собиралась обходить, донесся невнятный шум и топот, и оттуда на огромной скорости вылетел мальчишка класса из седьмого-восьмого, яростно работавший руками-ногами, с красным лицом, еле видным за клубами пара. Незнакомый, конечно. Чего это он, как на поезд опаздывает, подумала Таня, глядя ему вслед, и машинально отступила к подъезду, потому что шум набух и из-за угла с топотом выбежали пацаны в телогрейках и тех самых шапках с козырьками и помпонами, толпа человек в шесть. Они бежали молча, сосредоточенно глядя перед собой. Большинство сжимало в руках обрезки хоккейных клюшек или бурых арматурных прутьев. На Таню взглянул лишь один, бежавший последним, – мотнул головой, сбил шаг, поскользнулся, грохнулся на покрытый ледовой коркой бетон и проехал пару метров ватным боком.